— Господи, какая же ты храбрая!

Триш не смогла сдержать чуть наивного восклицания и с радостью заметила, что лицо Кейт заливает легкий румянец, а губы дрогнули и слегка приоткрылись. Она покачала головой и робко улыбнулась.

Наконец вернулась Каролина и принесла отпечатанные показания. Кейт схватила ручку и положила листы перед собой.

— Нет, Кейт, — испуганно сказала Триш. — Сначала надо прочитать, а только потом подписывать. Запомни, Кейт, никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя подписывать то, чего ты не читала.

— Особенно если речь идет о показаниях, — весело добавила Каролина, чтобы немного разрядить обстановку.

Кейт все равно выглядела испуганной и послушно села читать, постоянно отвлекаясь и возвращаясь на одну-две строчки вверх, как будто две взрослые женщины своим вниманием не давали ей сосредоточиться. Триш отвела Каролину в угол кабинета и начала тихо расспрашивать, где сержант собирается провести следующий отпуск.

В перерывах между фразами она слышала, что Кейт задышала спокойнее. Минут через пять она сказала:

— Я прочитала. По-моему, все правильно. Я подписываю?

Триш подошла к ней, села рядом и настояла на том, чтобы прочитать показания самой. Каролина встала у дальнего конца стола и молча наблюдала. Триш показалось, что на лице у сержанта Лайалт читались сочувствие и симпатия. С другой стороны, так могло показаться только потому, что Триш очень хотелось их увидеть.

— Отлично, Кейт, — сказала она, когда девочка взяла ручку и поставила свою подпись. — Насколько я понимаю, сержант, вы с нами закончили?

— Да. Спасибо, Кейт, что пришла. Ты очень нам помогла. Постарайся слишком сильно не переживать, а если вспомнишь что-нибудь полезное, сразу звони мне, хорошо?

Каролина протянула Кейт листок бумаги со всеми своими телефонами и добавила:

— Звони мне или Триш. Она с нами на связи.

— Спасибо, — сказала Кейт и схватила листок с телефонами, как будто это было разрешение на выход из полицейского участка.

Когда они находились уже на полпути до дверного проема, Каролина спросила:

— Триш, вы не могли бы уделить мне немного времени? Как-нибудь попозже.

— Конечно.

Триш доверяла Каролине Лайалт. Особенно теперь, когда ей нечего скрывать от полиции, и нет клиента, чьи интересы приходится отстаивать. Чем больше вопросов будет задавать Каролина, тем больше сведений Триш сможет раздобыть. Так будет легче защищать Кейт.

Когда они вышли на улицу, Кейт сказала:

— Она добрая. Во всяком случае, кажется.

— Она правда добрая, — откликнулась Триш. — Ну, а теперь куда? Поедем ко мне или отвезти тебя на автобусную остановку?

— Я хочу вернуться домой.

— Ладно. Значит, автобусная остановка. Кстати, Кейт, сержант Лайалт права. Не стоит переживать слишком сильно. Ты все равно не в состоянии изменить того, что случилось. Тебе и так досталось.

Кейт остановилась и повернулась к Триш. На ее лице было написано отчаяние.

— Но ведь с тех пор, как умерла бабушка, я осталась совсем одна.

— Бабушка?

— Мама моей мамы. Она тоже была очень добрая и заботилась обо всех нас, когда мама… когда полиция забрала маму в первый раз. Бабушка тоже не считала маму виновной.

— Она разговаривала с тобой о смерти дедушки? — быстро спросила Триш.

— Ну, специально нет. Но я точна знаю, что она не верила, будто это мама убила дедушку. Потом, когда маму отпустили под залог, бабушка вернулась к себе домой и каждый день писала мне письма.

Триш почувствовала себя охотничьей собакой, напавшей на след лисицы.

— Вы всегда так делали? Я имею в виду, она писала тебе и раньше или начала только тогда?

— Нет-нет, бабушка мне всегда писала, просто раньше она отправляла где-то одно письмо в две недели. Ну, или около того.

— Ты сохранила ее письма?

— Конечно.

Большие карие глаза снова наполнились слезами.

— Ты не могла бы дать их мне почитать? Те, которые она писала за несколько месяцев до смерти твоего дедушки.

Кейт снова остановилась. Было понятно, что эта идея ей совсем не нравится.

— С помощью писем я смогу понять, как жили твои дедушка с бабушкой, и найти дополнительную информацию для телефильма, — объяснила Триш, благоразумно не упомянув, что письма могут содержать ключ к раскрытию убийства.

— Ну ладно, — сказала наконец Кейт. — Только потом обязательно верните их мне, хорошо? Они очень много для меня значат.

— Конечно, обязательно верну. Кстати, нам надо поторопиться. Я смотрела расписание автобусов. Один отходит уже через пятнадцать минут.

Триш сама купила Кейт билет и посадила ее в автобус. К счастью, рядом с автобусной остановкой находилась стоянка такси, и уже через двадцать минут Триш подъехала к дому.

Среди сообщений на автоответчике одно было от Мэг. Она спрашивала, как дела у Пэдди теперь, когда он выписался из больницы и уже больше недели сидит дома. Чувствуя укоры совести, Триш набрала телефонный номер матери. Сегодня она работала только полдня и уже должна была вернуться из своей больницы домой.

— Триш, дорогая! Спасибо, что так быстро перезвонила. Как он себя чувствует? Мне неловко звонить ему домой. Да и заезжать тоже как-то неудобно. Это ведь не больница.

— Спасибо, что отнеслась к нему так по-доброму, мама. Он в порядке. Я больше не езжу к нему каждый день. Точнее, даже через день не езжу. Он грозится, что со дня на день выйдет на работу, настолько хорошо себя чувствует. Клянется, что спит хорошо и аппетит в норме. По-моему, мы сделали все, что могли.

— Да. Наверное. А Белла сейчас в городе или снова в Штаты улетела?

Триш потеряла дар речи. Она понятия не имела, что мама знает об этой женщине. На другом конце провода раздался смех.

— О Триш, Триш. Ты же не думала, что я могу ревновать? Пэдди ведь не имеет ничего против Бернарда.

— Ну да. Верно.

— С тех пор как он ушел от меня, прошло четверть века. Разумеется, я не ревную. Я только рада, что она время от времени сама за ним приглядывает. Было бы лучше, если бы она постоянно была рядом.

— Мама, почему он ушел?

Триш не осознавала, что собирается задать этот вопрос, пока не услышала его из собственных уст. Раньше она никогда об этом не спрашивала.

— Это старая история.

— Ты переживала?

— Конечно. И переживала, и чувствовала себя униженной. Только все давно в прошлом. Ты сама-то как, дорогая моя? Трудишься не покладая рук?

— Естественно. — Триш почувствовала себя гораздо лучше. — И увязаю все глубже в проект Анны Грейлинг, несмотря на все попытки выбраться из него. Слушай, мам, ты не могла бы мне помочь немного?