– Есть же телефон…

Вал Кон засмеялся:

– Он не годится. – Подойдя к буфету, он принялся вынимать приборы и салфетки. – Поставить сюда тарелки?

– Угу… – ответила она, сосредоточив почти все внимание на своей задаче.

Вал Кон разложил ножи, вилки, ложки и салфетки – ей желтую, себе – голубую, оставил тарелки у плиты и налил вторую чашку чаю. Перенеся обе чашки на стол, он вернулся, чтобы найти в леднике хлеб и масло.

– Завтрак, – объявила Мири, ставя тарелки на стол. – Надеюсь, ты проголодался.

– Только что не до смерти, – ответил он, усаживаясь за стол и берясь за вилку.

Мири улыбнулась и принялась за свою порцию, удивляясь внезапно проснувшемуся аппетиту.

Справа от нее раздался вздох. Она подняла глаза и увидела, что Вал Кон ей улыбается.

– Очень вкусно. Спасибо, шатрез. Видишь ли, я боялся, что мне придется съесть собственную куртку.

Она засмеялась и потянулась за своей чашкой, укоризненно качая головой:

– Фру Трелу решила, ты сбежал. Хочет, чтобы я вызвала полицию и призвала тебя к ответу.

– Мерзавец, – скорбно сообщил он своей тарелке. – Бесчестный человек. – Он быстро взглянул на нее из-под ресниц. – А ты в это не поверила?

Она моргнула:

– Нет.

– Прогресс, – обрадовал он тарелку, подцепляя вилкой очередной кусок. – Хорошо.

Зеленые глаза устремились на нее снова, не дав ей времени подыскать подходящий ответ.

– Фру Трелу снова покупала тебе одежду, шатрез? Рубашка очень красивая.

Мири покачала головой:

– Забавно: люди со всего Бентрилла присылают нам одежду, книги и… а, дьявол, я и в половине этого барахла не разбираюсь. Деньги. Похоже, много денег. Фру Трелу пыталась объяснить мне, сколько у нас сейчас денег, но, кажется, я ее не поняла. Куча вещей для тебя лежит у рояля…

Она внезапно замолчала, заметив, как он закаменел.

– Премия? – тихо спросил он, забыв про вилку. – За солдат, которых мы убили?

Так вот оно что. Премии получают икстранцы. Лиадийцы ведут счеты.

– По-моему, это не премия, – осторожно проговорила она. – Кем объяснила это так: люди считают нас героями и… благодарны нам за то, что мы тогда остановили армию. Было бы гадко, если бы они добрались до Джилла. – Она помолчала, кусая губу. – По-моему, они хотят быть с нами квиты, потому что им кажется, будто они у нас в долгу за то, что мы оказали им услугу.

– Понятно, – пробормотал он, снова принимаясь за завтрак. Мири расправилась со своей порцией, наслаждаясь ее вкусом, радуясь самому его присутствию, даже когда они просто сидели рядом. Она неуверенно посмотрела в себя и прикоснулась к месту, где была его картинка – и чуть было не уронила вилку.

Картинка сияла. Она светилась. Она лучилась светом. Мири заставила свой внутренний взор проследить переплетения и ответвления узора – и ощутила его целостность, здоровье и тепло, словно радость собственного сердца.

Она судорожно вздохнула, не замечая на себе его взгляда, пока он ее не окликнул:

– Эй?

Она с трудом оторвалась от созерцания картинки-узора.

– О чем ты думала, Мири?

– Я… – Она растерянно заморгала. – А где джинн, босс?

– А! – Он откинулся на спинку стула, не отрывая глаз от ее лица. – Низложен, сказала бы ты, наверное. Его силы отняты, зрение уничтожено.

– И этого больше не повторится? Если тебе снова придется сражаться, ты не завязнешь? – Она пожала плечами. Глаза у нее подозрительно заблестели. – Я в жизни ничего страшнее не видела, когда эта штука пошла вразнос. Все ведь случилось прямо у меня на глазах! Только что все было в порядке – а в следующую секунду она совершенно сбрендила.

– Мне очень жаль, – отозвался он, – что ты испугалась. И – нет, я больше не попадусь в ловушку. Ловушек внутри больше не осталось – там только Вал Кон, вещи, которые он знает, и способности, которыми он обладает.

Мири нахмурилась:

– А Контур?

– Существует, – спокойно ответил он. – В конце концов, это – способность, которая у меня есть: наблюдать и определять шансы. – Он заметил, как по ее лицу пробежала тень, и подался вперед, протягивая руку. – Мири!

Она медленно вложила пальцы в его руку:

– Вал Кон?

– Да, – заверил он ее очень мягко. – Кто же еще? Тебе страшно, Мири? Я…

Но она уже качала головой, полузакрыв глаза и прикасаясь к картинке у себя в голове.

– Не страшно. Картинка… правильная. Не совсем такая, как раньше – но это ничего.

Вал Кон судорожно вздохнул, но она уже улыбалась, широко раскрыв глаза и сжимая его пальцы.

– И вообще, откуда ты взял джинна? Я-то считала, что это – наше, земное.

– Так оно и есть, – ответил он, снова откидываясь на спинку стула и отпуская руку. – Но моя мать была землянка, забыла? И она рассказывала нам сказки. В одной речь шла о человеке, который нашел на берегу бутылку. Он вытащил пробку, и оттуда выбрался джинн. Он простерся ниц перед человеком и объявил себя его должником. Он предложил исполнить три желания, чтобы заплатить свой долг.

– Похоже на стандартный сюжет, – согласилась Мири, наблюдая за выражением его лица. – Но доверять им нельзя. Джинны – народ скользкий.

– Так оно и оказалось. Но надо признать, что человек, нашедший бутылку, не входил в число мудрецов. – Он взял свою чашку. – Меня эта история заворожила: она завладела моим воображением, и я обнаружил, что думаю, как бы поступил я, если бы джинн предложил оказать три услуги мне.

Он весело улыбнулся, озорно блестя глазами.

– После долгих размышлений я решил, что у меня есть безупречный план. Мне ведь было шесть лет – и я был очень мудр для своих лет. Оставалось только заполучить бутылку с джинном. – Он тихо засмеялся и поставил чашку на стол. – И я отправился к дяде в погреб…

– Ой, нет!

У Мири округлились глаза.

– Ой, да, – заверил он ее. – Возможно, с моей стороны было не очень разумно отправиться на поиски в то время, когда мой дядя был дома. Хотя я до сих пор не понимаю, почему он поднял такой шум. Можно подумать, я снова не заткнул пробками те бутылки, в которых оказалось только вино…

Она хохотала, запрокинув голову и открыв стройную шею.

– И он оставил тебя в живых?

– Чуть было не убил, – признался он.

Плечи у Мири вздрагивали от смеха, и она утирала глаза дрожащими пальцами. Его глаза следили за ее движениями, и она вдруг смутилась и протянула ему руку.

Он нежно улыбнулся серебряной змее, обвившейся вокруг ее пальца и крепко зажавшей во рту голубой камень.