– Тогда поехали, – сказал Шпак.

Он раскрыл серый ежедневник с надписью «Рождественские истории» и взял в руки карандаш. Взгляд из теплого и сочувственного превратился в острый и цепкий, как крючок стоматолога, которым проверяют пломбы. Из товарища по работе Игорь превратился в работу.

Историю пришлось переделать. Суть проблемы Игорь обернул в новую форму. Рассказал про отца. Про отношения с ним, помощь и смерть. Сказал, что любые цветы теперь ассоциируются с могильной искусственной зеленью, что в женских духах он часто различает запах елея и свечного воска, что мертвый отец приходил и разговаривал с ним. Шпак часто морщился и все черкал и черкал в своем блокноте. В вопросах часто мелькали дети.

Два часа спустя Шпак захлопнул блокнот, отложил карандаш в сторону и откинулся на спинку стула.

– У меня все.

– И что ты думаешь? – спросил Игорь.

– Рабочих варианта два. Гебефреническая шизофрения с поздним дебютом и глубокая депрессия с очень серьезными осложнениями. Если бы я склонялся к первому варианту, то вызвал бы санитаров. Но то, что произошло в твоей семье, не лезет ни в какие рамки.

Как отец с двухмесячным стажем я думаю, что ты неплохо держишься. Все станет на свои места, когда сын найдется, а дочь выздоровеет. Уверен, что так и будет. Но если хочешь, могу выписать капельки.

– Не надо. У меня свои. – Игорь достал из кармана пузырек «Элавила» и потряс им.

С просьбой проконсультировать вышло неловко. Он совсем забыл, что Шпак стал отцом и сейчас наверняка проходит боевое крещение грязными пеленками и ночным плачем. Те три-четыре часа, что ушли на составление вопросника, наверняка были украдены у и без того короткого сна.

– А что насчет призрака? – спросил Игорь. – Он появился до исчезновения детей.

– Я думаю, это фантазии. Ты придумал, что встречался с отцом до того, как исчезли дети. На самом деле это случилось после.

– Я ничего не придумывал.

Шпак натужно улыбнулся.

– Тут наши мнения расходятся. Ты семь раз завалил скрытый тест на достоверность, при том, что тебе прекрасно известны принципы построения вопросника.

Игорь вздохнул и посмотрел в окно. По небу летели птицы.

– Я недавно на «Врачах Ру» читал любопытную статистику, – продолжил Шпак. – Шесть из десяти клиентов у проституток обращаются к ним скорее за психологической поддержкой, чем за сексуальными услугами. Незнакомому человеку можно рассказать намного больше, чем ближайшему родственнику. Я не склоняю тебя к супружеским изменам, но если ты хотел помощи психотерапевта, тебе стоило поискать ее за пределами диспансера и города.

– Это все понятно. Но сейчас не самое подходящее время для разъездов.

– Тогда попробуй разобраться в себе сам. Ты хороший врач, Игорь, и собственные проблемы тебе должны быть вполне под силу. Я знаю, ты справишься.

Игорь сидел на кухне, смотрел в окно на ветку ореха и прислушивался к тому, что происходило в голове. «Ты справишься», – сказал Шпак. Черта с два. Ни хрена он не справится.

Три месяца судорожного балансирования на грани рациональных умозаключений и иррационального опыта в исполнении Прохорова Игоря Андреевича подошли к концу. Эквилибристика подобного рода не могла быть бесконечной.

После визита в диспансер он успел вернуться домой, покормить обедом сына и поговорить по телефону с женой. Марина напомнила ему про обещание сделать все для того, чтобы спасти Лизу, и сказала, что приедет домой к шести. То есть через три часа. Отсчет пошел.

Игорь чувствовал, что превратился механическую куклу, которую направили в нужную сторону, со взведенной до предела пружиной и очень чувствительным спусковым механизмом. Механизм может сработать от грохота проезжающего по дороге грузовика, от резкого движения или даже от неосторожной мысли.

Скорее всего, все то, что произошло потом, случилось бы и без разговора с Кононовым, но телефон все же зазвонил. Как будто самой судьбе не терпелось поскорее отправить Игоря в путь.

– Игорь Андреевич? – в трубке прозвучал голос Кононова. – Нам необходимо с вами встретиться, и как можно скорее.

– Что случилось?

– Пришли результаты анализов.

– Анализов? Каких анализов?

– Знаете, вы все больше напоминаете мне Аладдина. Помните такого инфантильного персонажа восточных сказок? Выпускаете злых джиннов из бутылок, а сами отходите в сторону и удивленно наблюдаете за тем, что происходит потом. А происходят, я вам скажу, препоганые вещи. Пришли результаты анализов ДНК спермы.

– ДНК чего?

– Спермы. В день, когда ваша дочь поступила в больницу, судмедэксперты брали образцы спермы. Вам никто не сказал? – Следователь выдержал паузу, как будто наслаждаясь моментом. – Значит, пожалели. Кроме того, были еще кусочки кожи, вынутые из-под ногтей девочки. Их тоже отправили на экспертизу и получили тот же результат. Так вот, образцы ДНК, взятые с тела вашей дочери, и образцы ДНК – волоски и частицы эпителия, взятые с одежды и постельного белья вашего сына, – совпадают. С вероятностью девяносто девять целых девяносто девять сотых процента можно утверждать, что насильник – ваш сын. Вот такая вот арифметика, Игорь Андреевич.

Игорь закрыл глаза и вжался спиной в спинку стула.

– Этого не может быть.

Он как Шрек. Только кажется страшным, а на самом деле добрый.

– К сожалению, может. Знаете, я вчера смотрел по телевизору шоу с Малаховым. Там женщина, тоже врач, отправила на тот свет свою дочь, элементарно не сбив ей температуру во время ангины. Но она допустила ошибку только однажды. А вы держали дома буйно помешанного четырнадцать лет. Будь моя воля, я впаял бы вам лет семь, чтобы было время подумать над своими поступками. Но это будет решать суд. Вам необходимо приехать ко мне сегодня до пяти часов. Вы меня слышите?

– Да. Слышу.

– Хорошо. Я буду ждать, – ответил следователь. – И не вздумайте убегать, или я закрою вас в изоляторе до конца следствия.

Телефон замолчал, Игорь убрал его в карман.

ДНК спермы. Отправила на тот свет дочь.

Игорь почувствовал, что падает. Проваливается, теряя контроль.

Сорвавшийся вниз канатоходец целиком переходит во власть закона всемирного тяготения, где более крупные объекты притягивают к себе более мелкие. Дерево счастья было сверхтяжелым объектом, и оно потянуло Игоря к себе.

О том, что Райская пустошь в недавнем прошлом был стройкой, можно было понять, только побродив по заросшему густым и высоким бурьяном участку. В зарослях амброзии и лебеды попадались кучки щебня, стопки железобетонных плит, покрытых ржавыми потеками, и глубокие осыпавшиеся котлованы. Для жилого комплекса площадью в пятьдесят тысяч квадратных метров участок в полтора гектара был маловат, и края котлованов подбирались к заборам вплотную.