– И мог бы тебя победить? – Игрейния подняла на мужа глаза.

– А ты бы хотела?

– Просто интересно.

Эрик отошел в сторону и снял тяжелые доспехи. Игрейния тревожно стрельнула в него взглядом: ей показалось, что муж в ярости, но скрывает это.

– Я пойду в зал.

– Нет. Я устал, вспотел и весь перепачкался. Разыщи Джаррета, пусть прикажет принести ванну.

Она колебалась.

– Передам, когда пойду вниз.

– Нет. Сейчас.

Она обернулась. Эрик расшнуровал подбитую ватой куртку, которую носил под кольчугой. Промокшая от пота рубашка прилипла к его телу.

– Нет, – повторил он. – Вниз ты пойдешь. Но только не теперь.

Шотландец стоял на некотором отдалении, у камина. И то ли от этой отстраненности, то ли от его тона Игрейния почувствовала, как в ней поднимается дух противоречия.

– Почему? Неужели ты считаешь, что я сумею сбежать из зала, в котором полно твоих людей? Тем более ты сам сказал, что мне не удастся никого переманить на свою сторону? Так что и беспокоиться не о чем.

– Ты не пойдешь вниз, – спокойно ответил он, – потому что я хочу, чтобы ты оставалась здесь.

– Ты хочешь, или ты приказываешь мне остаться? Если я уйду, ты прикажешь кому-нибудь притащить меня сюда?

– Попробуй – увидишь. – Эрик подошел к двери и грустно улыбнулся: – Ну так как? Решаешься?

– Я выйду, а меня тут же приволокут обратно?

– Не исключено. Может быть, я сам этим займусь. Ну так как?

Игрейния обвела взглядом его фигуру. Слипшиеся волосы, ноги в грязи – все говорило о том, что он совсем недавно занимался военными учениями.

– Я жду, – тихо произнес он. Игрейния презрительно вздернула голову.

– Если потащишь, разорвешь мне всю одежду. – Она вернулась к камину и села около него.

– Ты забыла отдать распоряжение насчет ванны, – напомнил Эрик.

– Ты ближе к двери.

– Сейчас ближе я. А до этого ближе была ты. И я попросил тебя достаточно вежливо.

– Могу повторить только то, что ты уже много раз слышал: я здесь пленница. А пленники не лакеи, которые с готовностью исполняют приказы господ.

Улыбка шотландца стала шире – дурной признак. Игрейния вспомнила, что с самого начала хотела сбежать, потому что не знала, насколько серьезно он на нее разозлился.

Он шагнул к ней. Она поднялась.

– Я распоряжусь о ванне. – Она проскользнула мимо мужа, открыла дверь и нос к носу столкнулась с Джарретом. Передала ему желание Эрика вымыться и стояла на пороге, борясь с желанием броситься вслед за ним. Тяжелая ладонь легла ей на плечо и избавила от всех сомнений.

– Благодарю, миледи, ты очень любезна. Игрейния покосилась на его руку.

– А держать меня обязательно?

– Еще бы. Меня совсем не привлекает мысль позволить тебе поддаться искушению бежать в зал, а потом унижать, когда я взвалю тебя на плечо и потащу наверх.

– Как трогательно, что ты тревожишься о моей репутации! Но лучше бы ты вспомнил об этом раньше, когда затевал шутовской брак.

– Это официальная церемония, а как ты на нее попадаешь, не имеет значения.

– И не имеет значения, что ты уходишь, не раскрыв рта? – напомнила она.

Эрик пожал плечами.

– Возвращайся в клетку, маленькая птичка.

Игрейния прищурилась. Как бы ей хотелось, чтобы шотландец не мог читать ее мысли. Его прикосновение лишило ее воли. Она опять оказалась у камина и ощутила, как давят на нее стены, хотя помещение было достаточно просторным.

– Прекрасно, – произнесла она. – Я остаюсь. И пока ты моешься, будем говорить друг другу колкости.

– Не понимаю, Игрейния, почему тебе так хочется говорить колкости? Ты пленница. Но тебе позволено носить богатые одежды. Твоя тюрьма – это твой бывший дом. Ты кокетничаешь с мужчинами, принимаешь пищу вместе со всеми и не отрицаешь, что тебе нравятся некоторые из твоих злобных тюремщиков.

– Но они все равно остаются тюремщиками. А ты учишь военному искусству тех, кому придется воевать с людьми, которым я храню верность. И которых люблю.

– Доброго короля Эдуарда! – усмехнулся Эрик. Игрейния колебалась.

– Я выросла в Англии. Там, где его считают славным и могущественным королем, высокородным и справедливым, – одним словом, Плантагенетом, кому дана власть повелевать и издавать законы. – Ее голос дрогнул. – Я видела его при дворе. Как и подобает королю, он был добр и великодушен.

– Да, да, я совсем забыл: графская дочка знает толк в придворной жизни. Ты знавала Эдуарда. И Роберта Брюса – тоже. Не сомневайся – Эдуард считает тебя не менее значительной пешкой, чем Брюс. Вот только почему он не желает тебя спасать, этот добрый и великодушный король? Он тебя предал! И ты прекрасно знаешь, что он не раз отдавал приказы нападать на мирных поселян.

– Я знаю только одно: люди и с той, и с другой стороны, завоевывая земли врага, проявляли злонамеренность и жестокость, – ответила Игрейния.

– Мы не нападали на Англию, – возразил Эрик. – Это Эдуард старается нас захватить. А мы защищаемся как можем. И будем продолжать, доколе хватит сил. Я обучаю людей сражаться против тирании.

– А сражение со мной – это тоже война против тирании? – сердито спросила Игрейния.

– Ваша война давно проиграна, бой окончен, вы – завоеванная территория. А я вовсе не тиран.

– Самый настоящий тиран! – вскричала она. – И я, как и Шотландия, буду сопротивляться, пока смогу…

Раздался стук в дверь. Игрейния замолчала – она не желала брать в свидетели слуг.

Тем более что, похоже, на этот раз она потерпела поражение.

Даже в собственной душе.

Эрик открыл дверь. На пороге стоял Гарт. Он возглавлял длинную вереницу слуг с котелками с водой. Процессия шла долго-долго, но наконец закончилась. И вот дверь закрылась за последним слугой. Эрик стянул с себя одежду и окунулся в ванну, словно Игрейнии и не было в комнате.

А она осталась в кресле, лишь сильнее впилась ногтями в деревянные подлокотники. Эрик мыл волосы, и теперь только одна его голова возвышалась над водой.

Но через минуту он встал на ноги и преспокойно стоял обнаженный в клубах пара, а у Игрейнии перехватило дыхание. Она чуть не подпрыгнула, когда он повернулся взять мыло и кусок ткани, а потом, намылив ее, снова сел в ванну.

Игрейния больше не могла выносить этого зрелища. Она поднялась и пошла к ванне. И сразу поняла – он ей не доверяет. Эрик моментально повернулся и настороженно уставился на нее.