Еще в голове крутились подельники работорговца Костаки. Наверняка посадили не всех, остались обиженные, возможно, дети. Так себе версия, но тоже игнорировать ее не стоит.

Еще варианты — отморозки, которые пытались изнасиловать Алису. Вот на них, тупорылых, это похоже. Ну и Райко. Нужно будет проработать все версии, потом прижать фигурантов и побеседовать с ними так, чтобы они раскололись или задумку оставили.

Валютчик был на месте, его напарница тоже. Оставив Илью в стороне, я купил сорок долларов, а когда вернулся, друг выглядел более напряженным, чем обычно. Шагнув ко мне, он прошептал:

— Посмотри налево… То есть направо, у тебя право там, где у меня лево.

Мы стояли у начала ступенек, возле фонаря, я осмотрел стоянку, кишащую, продавцами, покупателями, прохожими и не увидел ничего подозрительного, потому спросил:

— Где и кто?

— Три пацана возле пустыря, двое стоят, третий сидит на корточках.

Пустырь был тем самым, где Каналья собрался брать в аренду земельный участок, там кучковались трое забулдыг.

— Они сильно старые, — сказал я. — Но, согласен, надо быть настороже. Я об этом вечером скажу всем, а тебе говорю сейчас: один нигде не ходи. Большой толпой враг не нападет, а шакалы боятся связываться с равными. Наверняка они знают, что мы зубасты и можем дать отпор. А вообще странно, что на нас ополчилась молодежная группировка. Вроде бы не за что, ни на чью территорию мы не претендуем, я никого не бил.

— Думаю, что это Райко, — предположил Илья. — Поставил гопникам по бутылке, купил сигарет, рассказал небылицы, какой ты плохой, они и рады стараться. Это реально единственный человек, который может тебя ненавидеть. Именно тебя — не всех нас, как неудавшиеся насильники, Дорофеев, Ростовчук и Афоня. Сходится то, что двое перевелись в другую школу, а третий сидит.

— Была такая мысль. Баранова еще, но у нее ресурса маловато. Это так, между нами, на тренировке об этом не вспоминай, ей неприятно снова все переживать.

— Зяма еще! — вспомнил Илья пришибленного гопника, который пострадал именно от меня.

— Точно не он. Вот сто пудов не он. Отвечаю.

Зяма был под внушением, потому не мог сделать мне ничего плохого.

— Афона и компания — вряд ли, у них скорее к Рамилю претензии, чем ко мне. Но сбрасывать их со счетов не стоит.

— Надо у Пляма с Заславским спросить, они могут пересекаться с Афоней, — предложил Илья. — Потом соберемся узким кругом, только парни, обсудим.

Илья кивнул. Мы немного помолчали, и друг спросил:

— Сейчас что делаем?

— Надо домой, повисеть на телефоне. Отчим должен узнать про участок. Помнишь, мы его смотрели после урагана? Вот про него, а именно — когда я и мой представитель, то есть мама, получим право собственности. Потом напарник по автомастерской позвонит, к тому же мы с отчимом должны договориться о завтрашней поездке — будем продавать муку с грузовика. Если вам надо, скажи, отсыплем.

Запрокинув голову, друг посмотрел на небо.

— Что ж, погнали, пока дождь не начался.

Илья оседлал Карпа и обхватил мою талию. Я завез его домой и уже по дождю поехал к себе. Добрался в четыре вечера. Боря дома делал уроки. Когда я зашел, брат сразу же отвлекся, выбежал в прихожую и отчитался, что за время моего отсутствия никто не звонил: ни мама с отчимом, которые уехали в поликлинику, чтобы доставить грамотного врача к бабушке, ни Каналья

— На тренировку поедем вместе, — повторил очевидное я.

— Ну, мы обычно так и делаем, а что такое?

— На тренировке предстоит серьезный разговор. Не хочу тысячу раз повторять одно и тоже.

Разогревая себе обед, я рассказал, что был у Андрюши в дурдоме. Борис очень заинтересовался, выспрашивал каждую деталь интерьера — дурка его интересовала больше, чем состояние двоюродного брата. А видел ли я смирительную рубашку? А привязывают ли там к кровати? Держат ли буйных в клетках? Пришлось его разочаровать, что наркологическое отделение — все-таки немного другое, хотя решетки присутствуют.

Полтора часа до сбора на базе я посвятил химии и биологии — мне предстояло сдавать эти предметы в понедельник. Процесс шел слишком медленно, мысли возвращались к наезду на мою команду. Кто это? Ведь я не делал ничего такого, что могло бы спровоцировать такую ненависть. Выходит, счастья всем даром не бывает: сделал ты хорошо, но все-равно найдутся те, кому от этого плохо. А иногда ты делаешь плохо людям одним фактом своего существования.

Еще я пытался найти решение, как максимально быстро и безболезненно для нас вывести врага на чистую воду, и чем дольше думал, тем больше убеждался, что ментов вовлекать нельзя, потому что тогда решить вопрос мирно уже не получится (я не исключал, что произошло недоразумение), и обиженная группировка может натравить на нас другие малолетние банды, рассказав, что мы стучим ментам, что считается позором в подобных кругах, и со всеми недругами нам точно не справиться, придется ходить и оглядываться. Нужно найти и нейтрализовать зачинщика, каким способом — второй вопрос. Главное — найти и вскрыть нарыв, пока из-за него не развилась гангрена.

В пять вечера позвонил отчим, сказал, что он у бабушки, врач по имени Гайде тоже у нее, пытается убедить хотя бы сдать кровь и сделать ЭКГ, бабушка уперлась рогом, не хочет этого делать. Жаль, что меня там нет, и я не могу разорваться на десяток маленьких Павликов, когда каждый выполняет одну функцию, и не ушатывается так.

Потом Василий Алексеевич отчитался о проделанной работе: он придал ускорение своей знакомой путем дачи взятки в размере пяти тысяч рублей, и маме следует прийти за свидетельством о праве собственности в понедельник с трех до шести.

Отлично! Вот тогда и начнем тему с бартером, но звонить директору завода ЖБИ Завирюхину рано, а вот Рината с соляркой надо пнуть, напомнить о себе. И завтра с замдиректора мукомольного завода, который будет настроен более дружелюбно, обсудить, насколько актуален обмен муки на солярку — у них должен быть транспорт, а значит, и топливо нужно. К тому же нельзя бросать Рината надолго, так он перестанет воспринимать нас как серьезных партнеров.

Что больше всего напрягает — завтра уже четверг, а сделано до обидного мало. К тому же прибавились проблемы в виде неизвестных недоброжелателей.

Думая об этом, я переоделся в спортивный костюм, кеды взял с собой, потому что начался нехилый ливень с ветром. С одной стороны, это плохо, но с другой — хорошо: наши