— Спасибо! — Купер закурил.

— Итак, что привело вас ко мне? — сенатор глубоко затянулся.

— Нами был задержан некто Николас Лопес.

— А, сын кухарки Лолиты Лопес? — сенатор был сильно удивлен. — И что?

— Я бы хотел узнать об этом парне?

— Поверьте, инспектор, я не очень хорошо знаю Николаса, но, думаю, он здесь ни причем. Мне кажется, вы не там копаете.

— Ну, а что скажете на то, что он водит дружбу с людьми Эспиносы? — спросил Купер.

— Ну и что? Это его дело… — сенатор вдруг осекся. — У вас есть сведения, что он работает на Эспиносу?

— Я думаю, что мы это сможем доказать. Но я хотел бы узнать, как вы относитесь к Эспиносе?

— В каком смысле?

— Возможно, между вами натянутые отношения?

— Натянутые? Да нет никаких отношений! Инспектор, как вы думаете, могут ли быть какие-либо отношения у сенатора Перу с людьми такого сорта, как Эспиноса?

— Конечно, не могут. Я подумал, что он мог из-за чего-то на вас ополчиться.

— Чепуха! — резко бросил сенатор. Ваше дело, инспектор, искать убийц моего сына, а не заниматься домыслами, — он демонстративно глянул на часы, как бы говоря, что беседа окончена.

— Еще раз извините, сеньор Перес, до свидания.

Купер поднялся с кресла и направился к двери. Но едва он сделал несколько шагов, как услышал вслед:

— Одну минуту, инспектор.

Купер обернулся.

— Так вы думаете, Эспиноса убил моего сына? — в голосе сенатора не было гнева. Может быть, только досада или растерянность.

Купер в ответ лишь пожал плечами и удалился.

Из кабинета сенатора Купер вышел с чувством глубокого разочарования. Время было потрачено впустую. Кроме того, он чувствовал себя мальчиком, которого только что высекли.

«А ведь поначалу мне было жаль тебя из-за гибели детей», — подумал Купер. Он сел за руль и, чтобы остыть, долго не запускал мотор. Потом осторожно вырулил. Теперь следовало, минуя пробки, выехать на кольцевую дорогу, проехать по ней миль двадцать, затем — по проселочным дорогам. Там, среди многочисленных холмов и полей находилась деревенька, в которой жила Луиза Чарита. Как и предполагал Купер, выехать из города оказалось делом трудным. Самая большая пробка была на площади Сен-Мартино, где он проторчал минут двадцать. Купер потратил в общей сложности час, пока не оказался на кольцевой. Быстрая езда по магистрали — и он забыл обиду на сенатора, даже стал насвистывать какую-то мелодию. Вот поворот на Кальяри. Купер снизил скорость и развернул дорожную карту. Сен-Себастьяно было отмечено точкой, которую он с трудом отыскал. Бледно-зеленый фон, которым была окрашена зона, говорил о том, что деревня находилась в полосе редких лесонасаждений.

Куперу нравилось бывать за городом, но случалось это крайне редко. Хотя Лима считается самым чистым городом Латинской Америки, выхлопные газы тысяч машин все-таки портят экологию. «Побольше бы таких поездок», — подумал Купер, мчась по автомагистрали.

И после того, как он въехал в деревню, настроение его не ухудшилось. К его удивлению, проселочная дорога, ведущая к деревне, была вполне приличной. Вдоль нее тянулись небольшие рощицы, и если бы Купер не спешил, то непременно остановился, вышел из машины и растянулся бы на густой траве, под сенью кипарисов и пальм.

Он въехал в деревню в два часа. В такое время все трудоспособное население обычно в поле, а в деревне остаются старики и дети. Да и они, когда солнце жарит нещадно, предпочитают сидеть дома. Купер проехал полдеревни — ни души. Вот на скамейке у дома сидела старушка. Он притормозил.

— Здравствуйте, сеньора! Не подскажете, где живет Луиза Чарита?

Крестьянка с интересом взглянула на него:

— Луиза? Она живет рядом с церковью.

Старушка рассказала, как найти дом Луизы. И вот Купер стучится в дверь миниатюрного аккуратного домика.

— Кто там? — раздался голос из-за двери.

— Я из полиции, хочу поговорить с вами.

Тотчас дверь скрипнула и открылась. Показалась невысокая женщина:

— Входите, входите.

Купер вошел в дом.

— Здравствуйте, сеньора Чарита!

— Здравствуйте!

— Я — инспектор криминальной полиции Купер. Мне необходимо поговорить с вами, — он вопросительно взглянул на старушку.

— Да? — на ее лице промелькнуло нечто похожее на тревогу.

— Да вы не волнуйтесь, ничего страшного. Сеньора, вы служили у сеньора Переса?

— Да, — она недоуменно взглянула на него.

— Вы, конечно, слышали о постигшем его несчастье? — он глянул ей в глаза.

— Да, сеньор инспектор, я узнала из газет. Какое несчастье! Какое несчастье! — на глазах ее выступили слезы. Она вдруг заплакала навзрыд.

— Успокойтесь, успокойтесь, сеньора!

— Да, да… — она вытерла платочком слезы.

— Расскажите мне о семье сенатора, — произнес Купер, видя, что она приходит в себя. — Поверьте, это очень важно!

— Но зачем?

— Нам необходимы эти сведения, крайне необходимы… — он достал из кармана диктофон.

— Вы… вы будете записывать? — испугалась женщина.

— Ну и что плохого, если я запишу нашу беседу? Раньше я записывал в блокнот, а теперь появились диктофоны — технический прогресс, — усмехнулся он. — Может, я буду задавать вопросы, а вы на них будете отвечать? Вы согласны?

— Да, — ответила женщина.

— Тогда начнем, — Купер включил диктофон.

— Вы служили у сенатора Хайме Переса?

— Да. Я начала служить в 1967-м и работала до 1983 года. Все лучшие годы…

— Расскажите о них.

— О ком?

— О сеньоре Пересе, его жене, дочери… мальчике.

_— Хорошо. Ну… сеньор Перес порядочный, добрый человек, никогда не повысит голос… Любит эту дрянь…

— Какую дрянь? — воскликнул Купер.

— Ну, эту… жену, Шарлоту.

— А почему вы ее так назвали?

— Она и мизинца сенатора не стоит.

— Почему?

— У сенатора была жена Маргарет. Красивая, добрая. Чудесная женщина, сущий ангел. Сеньор Перес ее очень любил. Так она умерла во время родов. Дочь Дорис удалось спасти. Эти двое, как я уже сказала, друг в друге души не чаяли. Когда сеньора умерла, хозяин от горя почернел, а затем… затем… женился. Женился на этой дряни Шарлоте. Это был неудачный брак.

— Почему? — спросил инспектор.

— Шарлота вышла замуж по расчету. И она ненавидела бедняжку Дорис. К тому же она изменяла хозяину. Вот, месяц назад, как раз в воскресенье я была в Лиме, так я видела, как эта потаскушка заходила на виллу с незнакомым мужчиной. При этом они целовались.