Хотя мы пока что совершенно не знаем, как треске удается находить дорогу домой, сам факт того, что рыбы ведут себя таким образом, чрезвычайно важен для управления рыбным промыслом.

Кен Ломанн, профессор Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл, человек тихий и, может быть, даже несколько застенчивый. Начиная отвечать на вопрос, он иногда говорит с некоторым сомнением в голосе: «Хмм, дайте подумать…» — припоминая все необходимые факты. Однако никто не знает больше, чем он, о том, как морские черепахи используют магнетизм, а те необычайные открытия, которые он сделал за последние 30 лет, вошли в золотой фонд исследований в области бионавигации[385].

Мне посчастливилось провести неделю в обществе Ломанна, когда мы присоединились к двум его аспирантам — Роджеру Бразерсу и Ванессе Бизи, — которые проводили эксперименты на Тихоокеанском побережье Коста-Рики. Мы с Роджером вместе летели из Майами, а с Ванессой встретились в аэропорту Либерии[386]. Она привезла огромную радиоантенну, которую мы с трудом впихнули во внедорожник, взятый мною напрокат.

После сюрреалистического, приправленного джетлагом обеда на свежем воздухе в немецкой булочной неподалеку от аэропорта мы поехали на юг, к Плайя-Гийонес, пляжному курорту, популярному у серферов, расположенному приблизительно в 125 километрах к югу. По пути Ванесса и Роджер рассказали мне о работе, которой они занимались, о различных проблемах, которые они пытались преодолеть, и о вопросах, на которые они надеялись найти ответы. Кен прилетел отдельно, спустя несколько дней.

Самки оливковой ридлеи, или оливковой черепахи[387], сотнями тысяч периодически выбираются на сушу, чтобы построить свои гнезда на длинном сером пляже у маленькой деревни Остьональ, километрах в десяти к северу от Плайя-Гийонес. Эти необыкновенные события, которые называются по-испански «арривадами» (arribadas — прибытия), до недавнего времени были совершенно неизвестны науке. Однако для местных жителей они составляют давний и жизненно важный источник дохода, так как черепашьи яйца можно продать по весьма высоким ценам. В наше время сбор яиц строго контролируется, но в некоторые периоды он по-прежнему разрешен. В песке, издающем густой запах, полно осколков скорлупы от черепашьих яиц. Грифы и каракары (крупные соколы) постоянно выискивают только что вылупившихся черепах.

Черепахи, выходящие на берег во время арривады, настолько многочисленны, что, пытаясь найти свободное место для постройки своих гнезд, они громоздятся друг на друга, и довольно часто одна черепаха непреднамеренно разрывает кладку другой. Если бы их цель сводилась только к тому, чтобы запутать потенциальных хищников, им не нужно было бы выбираться на берег в таком бессмысленном множестве. Пока что никто не понимает, почему происходят арривады; кажется, что в них нет почти никакого смысла, хотя они, безусловно, свидетельствуют о замечательной способности этих черепах находить обратную дорогу к местам гнездования.

Как правило, они продолжаются по нескольку дней, и их нельзя назвать редкими событиями: в Остьонале они происходят весьма регулярно в течение большей части месяцев с июня по декабрь (хотя не случаются почти ни в каком другом месте мира). Арривады обычно происходят, когда луна находится в третьей четверти, и это обстоятельство порождает весьма интересные вопросы о том, как черепахи отслеживают ход времени.

У самого пляжа в Остьонале, под прикрытием нескольких кустов, соседствующих с лесничеством национального парка, Роджер построил своими руками — по большей части из материалов, найденных в местных хозяйственных магазинах, — установленную под открытым небом систему магнитных обмоток, которые должны были создавать однородное магнитное поле вокруг круглой пластмассовой арены, заполненной водой. Именно здесь он собирался — с разрешения сотрудников парка — исследовать возможную роль геомагнетизма в навигационном поведении оливковых черепах в период размножения.

Черепах, которые мельче зеленых, нужно было ловить и переносить на арену, и Роджер рассчитывал, что мы с Ванессой и Кеном поможем ему в этом. Ванесса, в свою очередь, пыталась выяснить, что именно служит сигналом к началу этих необычайных приступов массового гнездования. Она планировала прикреплять радиопередатчики к самкам черепахи, еще находящимся в море, а затем отслеживать их перемещения при выходе на сушу. Они с Роджером уже пометили нескольких черепах, выходя в море на маленькой лодке, но первая радиоантенна оказалась неработоспособной. Ванесса надеялась, что новая будет работать лучше.

Дело было в самом конце сезона дождей в Центральной Америке. Путь от аэропорта сначала был легким, но на последних километрах пятидесяти на дорогах было полно огромных, заполненных водой выбоин, через которые приходилось проезжать очень осторожно, даже на полноприводном внедорожнике. Бурлящие речки цвета молока с шоколадом почти выходили из берегов, а на протяженных песчаных пляжах был сильный прибой. Само море было покрыто какими-то бурыми пятнами и плавающими во множестве бревнами и другим мусором. Даже Ванессе, которая живет в Плайя-Гийонес, нечасто приходилось видеть настолько неблагоприятные условия. Они с Роджером были в мрачном настроении, и, когда я наконец пошел спать, утомленный после долгого путешествия из Лондона, я тоже ощущал некоторый упадок духа.

Утром первого дня, еще затемно, меня бесцеремонно разбудили похожие на стоны неприкаянных душ крики обезьян-ревунов с высоких деревьев, росших за моим окном. По-прежнему шел дождь, и, когда мы попытались попасть в Остьональ, мы не смогли даже перебраться через первую речку на нашем пути. Однако через пару дней тучи разошлись. Теперь под горячим тропическим солнцем от земли поднимался пар, огромные игуаны выбирались из своих убежищ, а между цветами порхали великолепные бабочки, среди которых иногда попадались переливчато-синие морфо[388]. Мы наконец смогли перебраться вброд через все речки и доехать по ухабистой грунтовой дороге до Остьоналя.

Ванесса использовала для слежения за черепахами, которые лениво плавали в волнах в нескольких километрах от берега, ожидая неизвестно чего, программируемый дрон с видеокамерой. Это чудесное устройство летело определенным курсом, а потом послушно возвращалось к нам и аккуратно приземлялось рядом с Ванессой, как прирученный сокол. Самки черепахи были хорошо видны в видеоматериалах — их было множество, но день шел за днем, и ничего не происходило. Это красноречивое напоминание о том, насколько непредсказуемой может быть жизнь ученых, работающих в поле, приводило нас в отчаяние, в особенности Роджера и Ванессу.