Вопрос «Каким населением занят Закубанский край?» не мог быть и поставлен; он был решен необходимостью. Но в то же время великолепие природы, неисчерпаемые естественные богатства вновь завоеванной области, первой без сравнения в ряду русских областей, заставляли желать оградить ее будущее развитие всеми мерами, какие только можно было принять, не противореча главной цели. Великий князь главнокомандующий старался согласить, по возможности, оба эти условия. Основанием положения о кубанском войске послужило в главных чертах нынешнее устройство войска линейского, но оно развито сообразно с духом вновь возникающих земских учреждений, избавлено от регламентации, наложенной на быт казаков истекшим историческим периодом, соглашено, сколько возможно, с выгоднейшими экономическими условиями. Новый быт казаков будет ближе к их коренному, древнему быту, чем в непосредственно предшествовавшем времени; им можно будет сказать во всеподданнейшем адресе, как сказали московские старообрядцы: «В новизнах твоего царствования нам старина наша слышится».

В положении необходимо было воспроизвести в главных чертах видовой быт линейского войска, так как линейцы составляют основу войска кубанского; кроме того, быт их представляет и в военном отношении самые выгодные условия. Не только в характере, но и во внешнем устройстве наших казачьих войск существует большая разница. У линейцев нет особенного высшего класса, выделяющегося из народа. В линейском войске общая связь выражается только в администрации, но не в народной жизни; на деле каждый отдельный полк или бригада составляет особенное общество, имеющее по большей части значительные видовые оттенки. Действующий линейский полк не состоит, как донской или уральский, из случайно соединенных между собой людей, собранных с целого округа, переменяющихся каждый срок, не имеющих вне службы никакой связи ни между собой, ни с своими офицерами. Линейский полк есть известный поземельный участок. Служащие в нем казаки и офицеры все дети одной семьи, все соседи и односельцы, меняющиеся только очередью, но никогда не переменяющие знамени. Эта особенность проводит глубокое различие между линейскими и другими казачьими полками. У линейцев глубоко вкоренен полковой дух, без которого нет настоящего войска. Полк для них вместе знамя и родина; полковая слава дорога им как воинам и как гражданам. Это деление перешло за Кубань с линейцами и распространено на бывших черноморских казаков, которые прежде его не знали. Предполагается все кубанское войско разделить на самобытные полковые округа, причем, конечно, сохранятся все старые прославленные имена полков. Не так давно еще линейцы пользовались почти неограниченною свободой в своей домашней жизни; в двадцатых годах гребенцы выбирали сами своего полкового командира, под именем атамана. С тех пор, хотя оставались еще формы самоуправления, но потребности войны, принявшей с тридцатых годов самый серьезный характер, вынудили ввести у казаков строгую дисциплину и подчинить их военным начальствам. С замирением края новое положение выдвигает опять начала самого широкого самоуправления. Кроме начальника полкового округа и его небольшого штаба, все служебные места предоставляются народному выбору; все местные дела передаются решению мира. Коллегиальное управление по выборам при начальнике полкового округа и при главном войсковом управлении, существовавшее до сих пор, сохраняется и расширяется.

Положение обратило особенное внимание на то, чтобы снять с казаков, сколько можно, замкнутость их сословия, отчуждавшую его от всех населений Империи. Казакам предоставлено право, с соблюдением некоторых нетрудных условий, выходить из своего звания, которое в свою очередь делается доступным для посторонних людей при согласии общества; при таком порядке казачье население будет представлять не только потомственную породу, но известный тип русских людей. Казакам и офицерам предоставляется приобретение личной недвижной собственности, чтобы посредством этой меры снять с общественной жизни исключительные формы юртового быта. Я не могу вдаваться в подробности положения, составляющего покуда проект, но постарался избрать главные его черты.

В военном отношении каждый округ выставляет две очереди людей полного полкового состава, с одним комплектом офицеров; они будут сменяться поочередно. В обыкновенное время для облегчения казаков можно вызывать на службу небольшое число людей; при надобности — целый полк. Таким образом, когда все будет тихо, страна не будет терпеть от отсутствия рабочих сил; но зато, когда потребует государство, кубанское войско легко выставит двойной комплект людей. Недостаток офицеров не может служить препятствием к тому, так как в линейском войске офицеры не составляют особого класса: они только лучшие из казаков. При надобности весь первый комплект кубанских полков может присоединиться к русским армиям, между тем как другой комплект останется для обороны родных гор и, поддержанный всем населением, будет достаточно силен, чтоб обратить их в неодолимую крепость.

Состав действующих сил кубанского войска полагается в 18 конных полков, 18 стрелковых рот, 2 или 3 морские береговые полка и 5 батарей: все в двух комплектах одинаковой численности, кроме артиллерии. До сих пор вне Кавказа дорожили двумя и тремя сотнями линейцев; какою же силой будут 18 линейских полков, да кроме того еще 10 полков терских, всего 28 полков, которые все могут присоединиться к действующим войскам? 28 полков — это значит с лишком 25 тысяч никогда не сдающихся линейских казаков, одинаково страшных как конница и как пехота. Не надобно забывать и 18 рот пластунов (в двойном комплекте 36), этих типических людей, из которых почти каждый стоит куперовского патфайндера[63], которые ходят по сто верст в день, без лодки переправляются через широкую реку, неслышною поступью подбираются к лесному зверю, как кошки прокрадываются сквозь неприятельские цепи и готовы, пожалуй, выкрасть вражеского генерала из его палатки.

Береговые полки должны нести не конную, а морскую службу. В прибрежных долинах нет обширных пастбищ, нужных для содержания местной кавалерии; с другой стороны, оборона берега требует моряков. В этих видах старались соединить в прибрежном населении элементы, имеющие в себе задатки морского развития, — азовских казаков и женатых матросов, с добавлением из общей массы переселенцев, которые в этой среде и при этой обстановке скоро станут моряками, так же как между линейцев они стали линейцами. Служба приморских казаков будет состоять преимущественно в береговом крейсерстве; они должны быть вместе матросами и стрелками и, как другие, в двух комплектах, действующем и резервном. Учреждения соображены так, чтоб привлечь этих людей исключительно к морю. Положение о береговом населении способно к значительному развитию впоследствии; население это может служить готовым морским резервом будущему черноморскому флоту.

Сколько мне известно, великий князь главнокомандующий имеет в виду согласить в устройстве кубанского войска два условия: сохранить в целости воинственный дух, основанный на преданиях и превосходной боевой организации линейцев, но в то же время предоставить войсковому населению все средства к хорошему экономическому развитию. Несмотря на особенности казачьего быта, эти два условия нисколько не противоречат одно другому: можно сказать только, что в некотором отношении они ограничивают себя взаимно. В новом положении ограничение это будет весьма незначительно. С отменой вековой замкнутости казачьего сословия, с предоставлением всяких льгот для приобретения личной собственности, с возможностью отстраниться от действительной службы при известной обширности дел, так же как при некоторых специальных занятиях, казаки могут без стеснения предаваться производительному труду. Но дело не ограничивается этими облегчениями. Богатства великолепного Закубанского края должны быть разработаны вполне. Поэтому все земли, остающиеся за непосредственным наделением казаков, хотя заключающиеся в пределах войска, не будут составлять войсковую собственность, как на Дону, и подлежать ряду ограничений, наполовину уменьшающему их стоимость. Они остаются в руках правительства и будут предоставлены частному труду на общих основаниях. Количество таких свободных земель не определено, но приблизительно его можно считать около двух миллионов десятин; сюда принадлежат при-кубанские земли, только наполовину занятые горцами, и прибрежная полоса от Туапсе до Абхазии, назначение которой не решено еще окончательно, но где, во всяком случае, будет предоставлена значительная доля свободному труду; также многие участки, разбросанные между станицами. При таких условиях можно предсказать новой области, не будучи пророком, самую блестящую будущность.