— У меня нет таких грехов, которые надо искупать десятилетним тюремным заключением.

— А помоему, у вас нет души. Но, смотрика, УК, видно, читали! Выясняли, сколько дают за убийство! На себя статью примеряли или на Сажина?

— Или, — усмехнулся Голицын.

— А вот теперь я вас узнаю. Значит, вы все рассчитали. Только Сажин не сядет. Доказательств нет.

— А как же… — Голицын резко замолчал.

— Показания Зебриевича и его жены? Вы это хотели сказать? А они улетели в ТельАвив. Похоже, навсегда.

— Как так навсегда? — растерялся Голицын.

— Что, Зебриевич вам не сказал? Впрочем, вамто нет причины переживать. Он увез ваши долги, а не деньги, как поступил с остальными. Конечно, придет время, и Семен Абрамович спросит с вас все до копейки, но не сейчас. Сажин его крепко прижал. Никаких показаний Зебриевич не даст.

— Что ж… А Даша?

— Она помирилась с мужем.

— А запись с видеокамеры?

— Ох, Даниил Валерьевич, — погрозил ему пальцем Алексей. — Не считайте меня простаком. Запись с видеокамеры интересует лично вас, поскольку это может быть единственной уликой против вас. Не ждите, что я проговорюсь.

— Если бы она у вас была, эта запись, вы бы уже предъявили ордер на мой арест, — уверенно сказал Голицын. — Значит, моя жена сама упала за борт.

— Нет, это вы ее столкнули.

— Знаете, почему я терпеть не могу детективы, в частности Агату Кристи?

— Почему? — подался вперед Алексей. Это интересно!

— В конце гениальный сыщик обязательно всех собирает в кружок и рассказывает, как все было. Долго, нудно, то одного обвиняя в убийстве, то другого. А в финале поднимает карающий перст и тычет им в злодея: вот он, убийца! И убийца тут же кается или срывается с места и сигает в окно.

— Иногда в дверь выбегает, — серьезно сказал Алексей.

— Неважно. Меня всегда мучил один вопрос: почему он признается? Даже если есть доказательства, так и адвокаты грамотные есть. Кто такой сыщик? Тем более частный сыщик. Да никто. Чего его боятьсято? Еще и признаваться ему в совершенном преступлении. Бред какойто. Ладно, вы лицо официальное. Но у вас нет ни единого доказательства ни моей вины, ни чьейнибудь еще. И вы мне предлагаете написать явку с повинной! Смешно!

— Знаете, почему я терпеть не могу детективы, в частности Агату Кристи?

— Почему? — с интересом спросил Голицын. — Это, должно быть, забавно.

— В них преступники слишком умные. Они изобретают порою такие штуки, что я бы им Нобелевскую премию давал, а не на электрический стул посылал, честное слово.

— Вы на что намекаете? — разозлился Голицын.

— А я не намекаю, я прямо говорю: в реальной жизни преступники не очень умны. Вы все равно сядете. Я даже готов с вами поспорить.

— Да идите вы к черту! — Даниил Валерьевич вскочил. — Или ордер, подписанный прокурором, или пропуск на выход!

— Пожалуйста. — Алексей протянул ему пропуск.

— Жаль, что я с вами не поспорил, — усмехнулся Голицын. — Деньги мне нужны, я пока страховку не получил. Прощайте.

— До свидания.

Даниил Валерьевич пожал плечами и направился к двери. Алексей его не остановил.

А в самом деле, как все было? Он больше не сомневался в том, что жену убил Голицын. Примерно так…

Он увидел, как Сажин выходит с открытой палубы. Один. И тут же прижался к стене, чтобы Димка его не заметил. Но тот и не смотрел по сторонам. Повернул в сторону бара и скрылся в дверях.

Голицын торопливо направился к выходу наверх, на свежий воздух. Что с Анжеликой? Всякое могло случиться. Если она Сажина вконец достала, тот вполне мог столкнуть ее за борт.

На открытой палубе гулял ветер, с неба сыпалась ледяная крупа. Жена стояла в метре от леерного ограждения и курила, глядя в темноту, на воду. Лицо у Анжелики было злое. Мужа она заметила не сразу.

— Что, не сработало? — спросил он, подойдя к ней. Выл ветер, и шагов Дана не было слышно.

Анжелика вздрогнула, выронила сумочку и обернулась.

— А… Это ты…

— Всего лишь ты. Это ты хотела сказать?

— Примерно.

— Я вижу, ты протрезвела, — удивленно сказал он.

— Протрезвеешь тут!

— Хорошо поговорили?

— Да он просто… — Она не договорила, поднесла сигарету к губам и глубоко затянулась.

Сигарета была длинная, тонкая, черная, запах Дана донельзя раздражал. Он оглянулся. Фонарь висит далеко, да к тому же раскачивается. Анжелика намеренно увела Сажина в тень, подальше от людей, морщин в темноте не видно, и никто не мешает. Хотя морщин у жены и так нет, лоб гладкий, как бильярдный шар. Дана это раздражало так же, как и запах ее сигарет. Не лицо, а застывшая маска.

— Значит, не получилось.

Говоря это, он думал о том, что Сажин хоть и разозлился, но самообладания не потерял. Это плохо. А может, он и не видел их с Дашей?

— Что именно не получилось? — в упор посмотрела на него жена.

— Я же говорил: выжди время. Не сразу тащи его наверх.

— Он все видел!

— И не прореагировал?

— Прореагировал, — усмехнулась она. — Сказал, что все равно любит свою жену.

— Что ж…

— Как только мы вернемся из круиза, я с тобой разведусь.

— Вот как? — с иронией спросил он, подходя к ней вплотную.

— А ты не смейся! Я тебя обдеру как липку! А Сажин из фирмы выпрет!

— Вы это с ним обсуждали? А я думал, делали то же, что и мы с Дашей: целовались. А ты, оказывается, деловая женщина. А я всю жизнь думал, просто женщина. Как мирто меняется! Что, вышла в тираж? Это старость к тебе пришла, дорогая. И на что ты потратила жизнь? Хоть чтонибудь в памяти осталось, кроме забитого тряпками платяного шкафа?

— А сам? Можно подумать, ты какойнибудь подвиг совершил! Всю жизнь только и делал, что трясся перед Сажиным!

— Да, я тоже потратил время впустую, — сказал он, все больше злясь. — Потому что женился на тебе. На пустой, безмозглой бабе. Алкоголичке и эгоистке.

— Голицын, ты редкая сволочь.

Она повернулась, чтобы швырнуть в воду окурок. Жена еще не совсем протрезвела, потому что покачнулась и машинально сделала шаг вперед. Словно напрашивалась. Дану и делатьто ничего не надо было. Всего лишь помочь ей отправиться вслед за окурком от едкой сигареты в глубокую черную воду. Подтолкнуть в спину. Анжелика даже не крикнула. Видимо, от страха ее парализовало. Он услышал всплеск воды и перегнулся через леер. Высоко. Она все равно что ударилась о бетонную стену. Сапоги и шуба моментально обледенели и потянули на дно. От удара жена наверняка потеряла сознание, если не потеряла его от страха, летя в темноте с высоты многоэтажного дома.