Ждать долго не пришлось – вскоре из арки появился подросток, тянущий за собой санки. На них восседал тепло укутанный двухлетний малыш, вокруг которого сияла столь хорошо знакомая Селене аура. Инферийка расплатилась по счету, вышла на улицу и, стараясь держаться на расстоянии, двинулась следом за братьями.

* * *

Где-то в Пандемониуме.

К несчастью, в здании было две лестницы наверх, и немногочисленным защитникам пришлось разделить свои силы. Оборону на первом этаже прорвали очень быстро – ринувшаяся на приступ нежить просто задавила людей числом. Труп Санька остался лежать внизу. Остальным удалось отступить на лестницы. Сема и Гарик оборонялись на северной стороне, а Толяну с Кириллом досталась южная.

Сам Кирилл еще никогда не бился на мечах, но тренированное тело, в котором он оказался волей Врага, само помнило все движения. Толян тоже был парнем не промах и довольно ловко размахивал зачарованным клинком. Узкие лестницы не позволяли нежити использовать свое численное преимущество, правда длина их оружия (а все были вооружены или здоровенными двуручниками, или большими пиками и топорами), а также сила ударов время от времени заставляли людей отступать на шаг вверх по лестнице. А что будет, когда лестница кончится? Это даже не вопрос – и так все ясно.

Воспользовавшись тем, что мозгу практически не приходилось командовать телом в этой схватке (все делалось на уровне инстинктов), Кирилл начал размышлять на весьма заинтересовавшую его тему: кто у нежити командир? Пока что он ни разу не показался, так что можно было лишь строить догадки. Но вопрос этот, на первый взгляд, праздный, вдруг приобрел для Кирилла первостепенное значение, ибо он увидел в ответе для себя некий шанс прервать эту безумную череду смертей и возрождений. Правда шанс призрачный, да и не очень-то приятный исход он сулил в случае успеха, но что может быть хуже его нынешнего положения?

Итак, если пустотник – плохо. Этот просто убьет, а для Кирилла все пойдет по новому кругу. Лич – тоже не сахар. Убьют, а тело потом оживят в виде зомби. Но у зомби души нет, так что его многострадальная сущность вновь окажется в этой мясорубке. Да и будь иначе, существование зомби – бррр! Уж лучше как есть… А вот вампир – совсем другой коленкор. Если удастся ему подставиться, и кровосос произведет перерождение, душа его никуда не денется. Вампиром, в принципе, вполне можно пожить, хотя тоже не фонтан… Но какие у него варианты?

Между тем, оказалось, что тело телом, но мозг совсем уж отключать не следовало: какой-то шустрый скелет едва не достал его пикой, и обрубить ее древко уже не получается. Кирилл сделал единственное, что мог, – просто упал назад. Толян, пока он пытался подняться, отчаянно матерясь, отбивался от почувствовавших слабину мертвецов. Отбился, конечно, но Кириллова задумчивость обошлась им в половину лестничного пролета. Оставалось еще два. Если за это время не появится лидер нежити… Значит, надо сделать так, чтобы появился, то есть биться как одержимым.

И на очередной лестничной площадке они встали насмерть. Кирилл гнал прочь мысли: все более или менее ценное он уже передумал, и теперь то, что лезло в голову, было только помехой. Лестничная площадка давала обороняющимся дополнительное пространство для маневра, в то время как нападающие все также были зажаты в узком пространстве между лестничными перилами. И люди сражались, хотя силы уже стали подходить к концу. Долго так они не продержатся.

«Опять ничего не выйдет!» – змеей заползла в мозг Кирилла упадническая мысль. Однако он продолжал из последних сил поднимать ставший вдруг чрезвычайно тяжелым зачарованный меч и отбивать выпады мертвецов, практически не помышляя больше о том, чтобы достать их своим оружием. В ход уже пошли, как говорят спортсмены, «морально-волевые», но надолго ли их хватит?

И тут произошло то, на что он еще втайне надеялся: к ним с Толяном пожаловал лидер мертвяков собственной персоной. Почему именно к ним? Да потому что своим упорным сопротивлением они истощили его терпение: видимо, на северной лестнице, которую держали Сема с Гариком, подобных проблем у его подчиненных не возникло. Высокая фигура, вся в черном, двигалась на них. Низшая нежить поспешно расступалась перед своим командиром, а Кирилл ощутил волну удушающего ужаса, круто замешанного на отчаянии. «Пустотник! Ну что же так не везет?».

Тиски стальной воли рыцаря Тьмы сдавили их разум, и руки с зачарованными мечами бессильно опустились. Сейчас их, беспомощных, зарежут как свиней. «Что же такое совершили эти ребята, что предпочли ТАКУЮ участь встрече со стражами?» Эта мысль была последней, пришедшей в голову Кириллу перед тем, как клинок пустотника вонзился ему в сердце.

* * *

Санкт-Петербург.

Михаил, как всегда, направлялся к небольшому скверику, расположенному в паре кварталов от дома. За то время, в течение которого Селена наблюдала за этой семьей, выполняя роль их ангела… то есть, инфера-хранителя, она уже успела наизусть запомнить все их прогулочные маршруты.

Инферийка усмехнулась: как все-таки переменилась ее жизнь! Да скажи ей кто года три назад, что она вскоре сменит специальность убийцы на прямо противоположную, она подняла бы его на смех. Теперь же ей это совершенно не казалось диким. Она сама не могла объяснить, почему до глубины своей инферской души беспокоится о безопасности этого маленького человечка в санках, причем не по долгу службы, а по велению чего-то другого, чему она пока не могла подобрать названия. Да, ему суждено вырасти в точную копию графа Александра Прозорова, ну и что из этого? Неужели для нее все еще так важна та давняя история? Зачем она гонится за этой химерой? Ведь у нее есть все, что нужно… или не все?

К настоящему моменту Селена по человеческим меркам прожила не просто долгую, а очень долгую жизнь и за эти несколько веков многое успела увидеть и испытать. Чем дольше ты живешь, тем сложнее тебе находить оправдание для своего дальнейшего существования, а самого универсального – страха смерти хватает не всегда. Не то, чтобы инферийка совсем не боялась смерти: вряд ли найдется во Множестве Миров существо, которое сможет, не солгав, сказать, что его совершенно не волнует собственный уход в небытие. Не могла этого сказать и Селена, но она как-то свыклась со страхом смерти, жила с ним в постоянном симбиозе и научилась не замечать его, за исключением тех случаев, когда он, скооперировавшись с инстинктом самосохранения, сигнализировал о возникшей опасности. Ей нужны были другие стимулы, главным из которых являлась погоня за новыми ощущениями. Не впечатлениями, которых за свою богатую событиями жизнь она набралась предостаточно, а именно ощущениями – нетипичными состояниями своей души.

Хотя ощущений в ее коллекции тоже имелось немало, но все же оставались еще те, которые она хотела бы туда заполучить. Например, чувство дружбы и доверия ей довелось испытать лишь совсем недавно – два с небольшим года назад, благодаря Дмитрию и Аллерии. Несчастная любовь и ревность попали туда триста пятьдесят лет назад, по «вине» того, чья душа сейчас находилась в едущем на санках мальчике. Эти чувства были связаны у нее с совершенно конкретными личностями, и никто и никогда больше не мог вызвать их. А вот чувство разделенной любви так и осталось пока для нее недоступным. Нет, чужую похоть, благодаря своей гиперсексуальной внешности, она вызывала исправно, и если желала секса, проблем с этим обычно не возникало, но разделенная любовь – это, как она полагала, было что-то большее, причем значительно большее. И ее «шанс» когда-нибудь испытать это чувство сейчас пересекал на санках Большой проспект, влекомый своим старшим братом.