немного и не смог быть рядом, когда тебе было тяжело.

— Ничего. Бывает. За это время я даже успела выйти за тебя замуж и развестись, — она улыбнулась.

— Я знаю, Борис Яковлевич мне все рассказал, но только не дал твоего адреса. Сказал, что так безопаснее. Зная адрес я бы сразу приехал к тебе. Не выдержал бы. И привел бы к тебе неприятности на хвосте. Борис Яковлевич был прав, тебя искали. Теперь все позади.

— Жаль… что их тоже нет. Я видела Лёньку той осенью, незадолго до их гибели. Я поняла, что он со мной прощался, но остановить не смогла…

— Лёнька никогда бы не оставил ни Лию Марковну, ни Бориса Яковлевича. Это была его семья. Он же детдомовский.

— Я знала…

— Дашка, — Генрих остановился и привлек Дарью к себе. — Можно я тебя поцелую, пожалуйста, иначе я сойду с ума. Даш…

Она молчала. И он поцеловал, очень нежно и чувственно прикоснулся губами к ее таким манящим губам. Она не отвернулась, но и не ответила на его поцелуй. Он понимал, что она сейчас чувствовала, но оторваться от ее губ не мог. Как долго бы они еще так стояли, если бы не Гамлет. Пес подлетел к ним и начал лаять, требуя внимания. Генрих со стоном оторвался от Дашкиных губ, но не выпустил ее из своих объятий.

— Пес, спасибо…

— Извини, Генрих, но не надо больше так.

Дашка смотрела на него своими янтарными глаза, а он тонул в них…

— Извини, милая, постараюсь, но обещать не могу. Я, в отличие от брата, терпеть не умею… Не привык…

Она взяла Гамлета на поводок. Генрих обнял ее, и они пошли домой.

Из дневника:

«Спасибо, Господи, что вернул нам Генриха. Он так необходим мальчишкам. С ними без мужчины тяжело. Я их люблю, балую, учу, воспитываю, но я мама, женщина. Как я должна научить их вешать полку, забивать гвозди, ухаживать за девочками. Дома они этого не видят.

Они всегда рады, когда приходит Игорь. Но Игорь не тот человек, который может мне в этом помочь. Я это понимаю, да и возиться с мальчишками ему не особо нравится. Он приходит ко мне. Его всегда интересую я, а вернее мое тело и его самолюбие, которое ущемлено.

Сегодня в день рождения Ромки на пороге появился Генрих. Это был самый лучший подарок и Ромки, и мне, да и Глебу тоже. Глебу проще, он часто видится с Денисом, он очень любит отца. Но Денис для него отец, которого он слушается, но не советуется. Генрих именно тот, с кем он советовался, у кого спрашивал совета, который всегда объяснял Глебу почему именно так.

Мальчишки висели у Генриха на шеи весь день. А он весь день поедал глазами меня. Поедал, когда разговаривали, когда играл с мальчишками, когда обедали. Он не отводил взгляд своих глаз ни на секунду. И я понимала, что сорваться могу сама…

Вечером выгуливали Гамлета. Гуляли в роще на берегу Волги. Прекрасное место… Тихое… Как только вышли на улицу, его рука появилась на моей талии. Настойчиво, твердо, нежно. Понимала, нужно убрать, но силы не хватило. Понимала, сама хочу… Устала. Разговаривали о том, о чем дома при мальчишках поговорить не могли, о Борисе Яковлевиче, Лие Марковне, Лёньке.

Потом он попросил разрешения поцеловать и поцеловал… Теперь схожу с ума я. На губах остался его поцелуй… Принять не могу. Понимаю, не правильно это… Но и оттолкнуть не смогу… если еще раз поцелует. Это далеко не поцелуй Игоря, те поцелуи, хотя и были страстными, но, обжигая, не клеймили. А здесь как клеймо на губах…

Господи, ну почему со мною такое происходит? Почему на моем пути повстречалось два брата. Если бы они не были братьями, я бы приняла Генриха. Если бы предложил выйти замуж, согласилась бы. А так… Как потом Герману в глаза смотреть? А Марку? Ведь жизнь длинная, обязательно встретимся.

Попросила так больше не делать, а он сказал, что постарается, но обещать ничего не может. И как мне жить дальше…

На Урале я «боялась» только Генри, а теперь приходится бояться и себя…

Сейчас ночь. Дома все спят. А я не могу уснуть… На губах его поцелуй… Закрываю глаза, снова чувствую его вкус и ощущаю легкое покусывание губы, заставляющее расслабить губы и пустить его в гости. Не могу так больше…»

Черта

Уже два года Генри ездил к Дашке и мальчишкам, забирал их на каникулы к себе. Летом все вместе съездили на море. Отдыхали в Сочи. Это было другое Черное море, другие горы, другие эмоции. Они отмечали вместе все праздники. Часто, бывая в Москве, Дарья с мальчишками ночевала у Генри, в его квартире, где с их появлением, появилось еще и кресло-кровать, иначе было очень сложно всем разместиться.

Генрих был частью их семьи, равнозначным ее членом. Но…

В июне начались каникулы и мальчишки запросились к бабушке и дедушке в Питер. Взять отпуск летом в этом году Дашке не удавалось, возможно отпустят на неделю в августе. На работе как всегда аврал. Во-первых, подготовка к международной конференции на базе их научного центра. Для Дашки это означало, что она будет пропадать на работе не только с утра до глубокого вечера, но еще и в выходные, все устраивая, состыковывая, улаживая. Тяжело быть правой рукой шефа. Шеф ей всецело доверял, а подвести его Дашка не могла. Во-вторых, нарисовался срыв заказа. Все можно было бы исправить, если бы менеджер, отвечающий за контроль сроков вовремя бы сказал. Но он сначала не заметил, а заметив — промолчал, а когда Дарья обнаружила это, то отставание составляло уже две недели, была недопоставка многих деталей, что тормозило сборку. Заказ многомиллионник, неустойки за срыв срока будут колоссальными. Это очень сильно ударит и по репутации института, и по кошелькам сотрудником, лишив их премий. Допустить этого нельзя. Менеджера уволили, а Дашку бросили на амбразуру.

— Дарья, только ты сможешь это исправить. Тебя рабочие в цехах слушаются. Ты умеешь их убедить. Выручай, Даша.

— Святослав Евгеньевич, а если я не справлюсь. Я ведь не всемогущий гуру.

— Именно он, — посмеялся Шеф и назначил приказом Дарью Андреевну руководителем данного проекта, добавив: «Если ты не справишься, значит никто бы не справился».

Придя домой Даша серьезно поговорила с Глебом, объяснила сыну расклад их лета. Ее рассудительный сыночка быстро отреагировал:

— Не дрейфь, мамуля, прорвемся. Чтобы тебе не мешать, мы с Ромкой к бабушке в Питер