В «Ромео и Джульетте» Макмиллан испытал на себе неудобства скромной по размерам сцены Ковент-Гардена. Скажем, бой на шпагах выглядел слишком камерно.

Относительно небольшая сценическая площадка театра удивила меня в первые дни работы с Королевским балетом. По сравнению с ней сцены Большого, Кировского и Метрополитен выглядят более масштабно, даже шикарно. Кроме того, Ковент-Гарден еще не дождался тогда реставрации, ажурный белоснежный Цветочный зал еще не присоединили к фойе, и театр смотрелся несколько устаревшим. К этой скромности надо было привыкнуть.

Привыкнуть надо было и к тому, что для англичан опера долго оставалась престижнее балета. Нинет де Валуа первое время испытывала трудности с набором учеников в свою Академию хореографического искусства. Родители не пускали туда детей, особенно мальчиков. В добывании куска хлеба демонстрацией на сцене своего тела, обтянутого трико, для консерваторов-англичан, даже наших современников, всегда есть оттенок чего-то постыдного.

Правда, после зарубежных гастролей в США и других странах роли поменялись. Королевский балет Великобритании создал себе блистательную репутацию на всех континентах и обычно делает более внушительные сборы, чем Королевская опера. Вообще билеты на балет в Лондоне очень дороги. Но и англичане без солидных счетов в банке не унывают. Они знают, что и с амфитеатра, куда билеты подешевле, и даже с галерки Ковент-Гардена открывается вполне приличный вид на сцену. Если на спектакле аншлаг, кассы продают стоячие места за последним рядом партера.

Мое впечатление от труппы Королевского балета долго не складывалось у меня в единую, цельную картину. Кордебалет казался ровным как на подбор. Но скажем, «Спящую красавицу» можно было увидеть с прекрасным Принцем и второсортной Авророй, и наоборот.

Кроме того, англичане очень дорожат традиционными элементами классических постановок. Условный язык жестов и мимики, которому миллион лет, здесь по сей день в ходу. В России он упразднен, а на Западе, особенно в Англии, его берегут как историческую ценность.

Еще несколько десятилетий тому назад, на одном из первых спектаклей, увиденных мной на Западе, балерина сделала жест, будто наставляя себе рога. Помню, я тогда изумилась вслух.

– Что тут удивительного? Это ведь королева! – На меня посмотрели, как на балетного невежду.

То же самое я видела потом во многих западных труппах, в том числе в Америке.

До сих пор в «Лебедином озере» на сцене Ковент-Гардена о приближении королевы оповещают именно таким образом. «Рога» призваны напомнить о короне. Конечно, я не забыла уроки Рябцева, моего учителя мимики в школе Большого. Но для меня подобные вещи – отжившая архаика. А для англичан условные жесты – милая сердцу классика.

Британские балетные артисты, на мой вкус, были в то время, пожалуй, эмоционально слишком сдержанны, замкнуты. Казалось, в классическом репертуаре они не стремятся вкладывать в образ душу, полагают, что главное – найти в танце правильную позу, сохранить красивую линию.

Однако в драматических балетах, будь то «Майерлинг» или «Манон», подобный упрек им бросить было никак нельзя.

Причина, мне думается, в том, что на Макмиллана огромное влияние оказали так называемые драмбалеты, показанные советскими труппами в Лондоне во второй половине 50-х годов. Кеннет блестяще усвоил суть, идею драмбалета – танцующий актер, накал страстей, – и он вживлял эту идею, требовал яркой драматичности от исполнителей в своих постановках.

Что же касается классики, то английский балет, как вы знаете, вырос на русских спектаклях, перенесенных на Запад еще в первые десятилетия XX века. Возможно, при переносах недостаточно акцентировалась драматическая сторона исполнения? Потому здесь и не существовало традиции требовать от танцовщиков эмоциональной наполненности?

Со мной не все согласятся, но, думаю, для успеха постановок того репертуара и в тех условиях у зарождавшегося английского балета не было такой уж абсолютной необходимости в сильной актерской игре, эмоциональной экспрессии. Той, которая нужна, скажем, в «Бахчисарайском фонтане» или «Майерлинге».

К тому же, на мой придирчивый взгляд педагога, танцовщики и балерины Ковент-Гардена постоянно переутомлены. Они так много репетируют днем, что к вечернему спектаклю не всегда остаются силы на эмоциональный танец. Добавив эмоций, они выдохлись бы уже в первом акте.

Вот откуда она идет, пресловутая английская сдержанность… С другой стороны, на износ сейчас работает и большинство трупп мира.

Замечу также, что пол репетиционных залов Королевского балета долгое время был слишком жестким и отнюдь не способствовал обучению высоким прыжкам. У мужчин на сцене это было особенно заметно.

…Словом, нам предстояло потрудиться.

Вместе с тем, поставь в то время передо мной класс, и я сразу определила бы, кто из артистов прошел английскую балетную школу. Это могла быть австралийка, южноафриканец или танцовщики из какой-то другой бывшей британской колонии или доминиона, но стиль английской школы виден тут же.

Выдают осанка, манера преподносить себя зрителю, на редкость правильная постановка стоп. Серьезную базовую подготовку я заметила с первого дня в Англии. Этого у англичан было не отнять.

База закладывается с детства. В Лондоне обучение происходит в двух школах Королевского балета – Начальной и Старшей, находящихся в разных помещениях. Нинет де Валуа создала такую «двухступенчатую» систему, которая сохраняется до сих пор.

Начальная балетная школа называется Уайт-лодж. Это интернат примерно на сто тридцать учеников, разместившийся в прелестной вилле в Ричмонд-парке, в прошлом – резиденции королевы Виктории и короля Альберта, подаренной монархами школе Королевского балета. Учатся там с одиннадцати до шестнадцати лет (по-моему, начинают поздновато). Танцевальные дисциплины сочетаются с общеобразовательным курсом. Обучение бесплатное. Раз тебя приняли, платит государство.

Финансовая поддержка сохраняется и в Старшей школе, которая до самого недавнего времени находилась в районе Кенсингтон, рядом с домом, где я сейчас живу. В старших классах примерно сто студентов от шестнадцати до девятнадцати лет. Теперь Старшая школа переехала в замечательное новое здание напротив самого театра Ковент-Гарден и соединяется с ним зависшим над переулком стеклянным мостом-коридором.

В труппе Королевского балета три утренних тренировочных урока, идущих параллельно: мужской, женский для кордебалета и женский для прима-балерин и солисток. Таким образом, выбор артистами класса и педагога невозможен. Правда, в дни сценических репетиций класс «смешанный».

Уайт-лодж

По расписанию я давала уроки в разные дни разным группам. Скажем, на этой неделе – примам, а на следующей – к примеру, два дня мужчинам и четыре – женскому кордебалету.