– Мне жаль вас, Игорь Николаевич. Вот Владимир Сергеевич уже давно все понял. Правда, Владимир Сергеевич? – Каплицкий не опроверг, не подтвердил, продолжил выжидательно смотреть на Марью. – Игорь Николаевич, вы помните, когда, как и почему вы вдруг через год после начала романа сделали Луизе предложение?

– Когда… почему… – непонимающе нахмурился Туманов.

– Я помогу вам. Вспомните, пожалуйста, не совпал ли этот факт по времени с тем, что Луиза вдруг сделала достойную разработку рекламной акции для вашего тестя?

– Не для меня, – неожиданно для всех сипло произнес Каплицкий. – Для моего приятеля, по тендеру. Потом я случайно заскочил в офис к Игорю, глянул на работу, сказал – обойдется Мишакин, жирно ему будет, я сам давно хотел чего-то эдакого, не как у всех…

– Тем более, – пристально глядя на сумрачного олигарха (большую умницу, как и ожидалось!), кивнула Маша. – Ведь вы, Владимир Сергеевич, тогда, наверное, впервые взглянули с интересом на пассию своего зятя? Подумали – какая девушка, талант… Ни для кого, простите, не секрет, Игорь Николаевич четыре года живет под прессом, под ожиданием – чуть что не так, и вы… отнимете у него дочь, свою внучку… – Каплицкий тяжело заворочался на стуле, но возражать не стал. – И вот впервые вы одобрили. Действительно – талант. Почти достойная замена вашей дочери… И вот еще, простите, один вопрос. Разглядывая тогда работу Луизы для Мишакина, вы попросили ее показать что-нибудь еще из эдакого?.. – Дождалась, пока Каплицкий медленно наклонит голову, подтверждая… – Так я и думала. Луиза не могла упустить такого случая сразу сразить вас наповал талантом. Она вам показала – все. И как, позвольте вас спросить, Владимир Сергеевич,мои работы выглядели?

– Превосходно, – закипая, выдавил Каплицкий.

– А что потом? Потом случился бы позор. Ведь так, Луиза? Ты не могла бы до бесконечности использовать чужие разработки…

– Но я тебя не убила! – выкрикнула бывшая подруга.

– Да, – с жалостью произнесла Мария. – Меня ты не убила. Спасибо. Ты просто ловко собиралась сделать из меня насквозь благодарного раба. И знаешь, – усмехнулась, – получилось бы. Если бы не случайность, не выпавший из-под полотенец пистолет, все вышло бы так, как ты задумывала. Я помогала бы тебе в работе, молчала из благодарности, а ты для всех осталась бы невозможно талантливым дизайнером, мачехой, всеобщей гордостью… Ведь все твое будущее держалось на тонюсенькой ниточке – брат в криминале по уши завяз, – малейшая червоточина, только намек на скандал, и… все. Владимиру Сергеевичу только повод дай – выкинул бы тебя пинком под зад или Валерию отнял. А этого уже не простил бы тебе Игорь Николаевич… Ты не могла рисковать, не могла все время ожидать, что я вот-вот начну громко возмущаться. Ты просто убила ничтожного человека. Просто сделала мне щедрый, как ты думаешь, подарок. Но знаешь, Лиза, как бы я ни страдала, жалуясь тебе, что после каждой встречи с Покрышкиным у меня душа разрывается… Спасибо за его убийство я тебе не говорю.

– Маша, ты миллион раз говорила – убила бы эту сволочь с удовольствием!

– Да, говорила. Но не убила. Хотя миллион раз этого желала, и повод – был.

Игорь Николаевич медленно отошел от Луизы, попятился к окну и даже спрятал за спину руки, только что обнимавшие женщину-убийцу.

Нет, так вот сразу разлюбить, пожалуй, невозможно. Но ощутить брезгливость – вероятно.

– Софья Тихоновна, а что такое «покрышкин»? – раздался вдруг детский голосок у ног жены профессора. Софья Тихоновна вздрогнула, опустила голову: у ее подола на корточках устроилась Валерия. И когда только подкрасться успела? – Няня Соня, «покрышкин» – это колесики такие, да?

– Валерия! Как вы сюда попали?! – свистящим шепотом возмутилась «гувернантка». – Где Инна?!

– А, – отмахнулась девочка, даже не поднимая головы, – я ее попросила мне водички принести, рыбка ваша взрослая такая соленая-а-а-а… А мультики сегодня не интересные, мальчишеские, про роботов…

Н-да, про себя подумала бывшая библиотекарь, хорошая наследница у Каплицкого подрастает… Людей уже использует чрезвычайно ловко…

В столовой царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами бывшей «талантливой» невесты. Никто не рассматривал гневно Луизу, все, словно стыдясь только что произошедшего, смотрели по сторонам, переваривая (не только еду)…

И надо же такому случиться: в момент, когда народ не знал, куда глаза положить, что умного сказать (или утешительного для всех), в комнату вошла миловидная русоволосая женщина с большим букетом ромашек:

– Вот… здравствуйте, Игорь Николаевич… ваши любимые цветы…

– Верочка! – завопила маленькая наследница, ужом скользнула мимо ног Софьи Тихоновны в дверную щелку и, подбежав к любимой няне, одной рукой придерживающей букет, повисла на ней: – Я знала! Я знала, что ты придешь!

В кармане Каплицкого запиликал сотовый телефон, расстроенный дед достал трубку, приложил к уху:

– Да, да… Милиция? Нет, пусть проходят, тут есть для них работа. – И посмотрел на Марью: – Вам нужен адвокат?

– Нет, благодарю, у меня уже есть защитник.

Софья Тихоновна отошла от двери и пошла к комнате на третьем этаже собирать вещи. «Надо же, – думала, ступая по ступенькам, – вот это наша Маша… Без единого доказательства, путем логических построений не только распутала это дело, но и смогла заставить убийцу признаться… Вот это наша Маша…»

Марк умер душной августовской ночью.

Роман, хотя и выполнил обещанное – помог медикаментами, деньгами, – на похороны не пошел. Друзья, пришедшие проститься с художником, могли неправильно понять присутствие рядом с вдовой широкоплечего верзилы. Роман и Марья и так все лето встречались часто: шло следствие. Да и девушка несколько раз приезжала к нему домой навестить сбежавших от ремонта тетушек. Успела подружиться с Настей, Алешей, благодарным за реабилитацию Алтуфьева, лично «поймавшего» свою беглянку…

Но встречи эти не приносили облегчения. Роман боялся даже намеком на чувства оттолкнуть Марию, и так переживающую трудные времена. Болезнь мужа – какие тут романы? – нервотрепка в следственных кабинетах, не до того ей, ох не до того… И дядя – «потерпи, Ромашка, закончит старые дела, оттает, вот тогда…».

А что – тогда?

Ожидание лишь больше распаляет…

И вот в конце октября Мария позвонила сама. Предложила встретиться в кафе…

Роман к ней не бежал – летел. Боялся думать – она позвала только узнать, как двигаются дела по поимке сбежавшего от следствия Шефилова. Дело о смерти Сергея выделили в отдельное производство, обвинительное заключение Луизы уже в суде… Но в отсутствие одного из обвиняемых дело двигалось туго (возможно, по нескольким причинам, у Шефилова достаточно влиятельных друзей, а у Романа и Марии один живой свидетель – Игнат Захряпин), неизвестно вообще, когда начнется процесс…