Леди де Гиларо посмотрела на жениха, в его оранжевые с красноватым оттенком глаза, в которых читалось легкое беспокойство.

— Мне стало душно, и мы просто постояли на террасе, — спокойно объяснила она, краем глаза заметив мелькнувшую неподалеку знакомую рыжую голову. — Экар, пойдем танцевать? Я обещала сегодня все танцы тебе. — Эни улыбнулась шире и потянула жениха к остальным танцующим.

…До самого конца вечера, пока они не ушли, девушка не отходила от родителей и жениха, постоянно косясь по сторонам — не видно ли где маркиза? Однако, к некоторому разочарованию леди Аметист, де Модано нигде не было видно. Она подумала, что Уин ушел пораньше, решив выспаться перед завтрашней дорогой. Оно и к лучшему. Не стоит им сегодня больше видеться, ну а эмоции — это всего лишь эмоции. И тот поцелуй ничего не значит.

Несмотря на усталость, спала Эни беспокойно, а утром, проснувшись к завтраку, увидела на тумбочке около кровати маленький букетик из темно-фиолетовых крупных фиалок. Она беззвучно ахнула, прижав ладони к пылающим щекам и не сводя взгляда с провокационного подарка. «О-о-о… — томно протянула Сумеречная. Судя по всему, поступок Уинхилда — а никто другой не мог сделать такого подарка, пробравшись к ней в спальню самым возмутительным образом, — ей очень даже понравился. — Как романти-и-ично-о-о…» Эона шикнула на драконицу, поправила лямку кружевной ночной рубашки и выпрямилась в кровати, избегая смотреть на тумбочку. Мысль, что здесь был Уинхилд, да еще и возможно видел ее… в неглиже, снова вызвала прилив непонятных эмоций, а вместе с ними и возмущение. Да как он посмел вообще!.. Наглец! Однако леди Аметист никому не рассказала о предполагаемом визите лорда Рубина в свои покои. Папа еще не так поймет, мало ли. Хорошо, маркиз улетел и два года не появится.

После завтрака две семьи, барона де Гиларо и маркиза де Мериса, отца Экара, вылетели в земли Рубинов, где они жили. Вещи, как всегда, отправили порталами. Эоне было немножко грустно, все же за время учебы в пансионе она привыкла к Таниору, и хотя Ахарра, столица клана Рубинов, не уступала по величине главному городу Димарии, Эни понимала, что будет скучать. По подругам, по веселым временам. И заводилы-Уина в их компании не будет уже… «Стоп, не думаем о нем», — строго приказала себе юная леди де Гиларо. В Ахарре тоже есть развлечения, и поместье отца очень близко к городу, да и в малой столице у отца Эоны есть дом. В общем, скучать не придется, а ведь еще впереди официальная помолвка и свадьба. Хлопот хватит.

Однако когда они добрались до города, Эону ждал не очень приятный сюрприз: пришла весточка от Экара, что отряд гвардии Ахарры, в котором ему оставалось служить еще год, направляли на южную границу Димарии — как писал жених, еще на полтора года. Отпускать обещали, но не слишком часто. На южной границе иногда шалили кочевники, приходилось их осаживать. Мелькнула мысль, а на какую из трех границ отправили Уинхилда, и Эона поспешно отмахнулась от опасных дум. Не стоит слишком часто вспоминать маркиза, ни к чему. И их поцелуй на террасе тоже… Барон де Гиларо решил отложить помолвку до возвращения Экара, и отчего-то это вызвало у Эни чувство, подозрительно похожее на облегчение. Сразу же нахлынул стыд за подобное отношение, и, провожая жениха, леди Аметист на самом деле выглядела грустной. На душе было неспокойно, тревожно, особенно оттого, что, глядя на графа де Мериса, Эона понимала, что по нему будет скучать гораздо меньше, чем по Уину. При мысли, что они с Экаром не увидятся полтора года, сердце не сжималось, горло не перехватывало. И провожая взглядом стаю драконов, среди которых затерялся кирпично-красный графа де Мериса, юная леди Аметист осознала, что чаще будет вспоминать Уинхилда и их сумасшедший, неправильный поцелуй на террасе, чем спокойную улыбку и ясный взгляд Экара.

Новая жизнь подхватила и закружила в череде приемов, визитов, прогулок и, конечно, новых обязанностей. Эона обзавелась подругами, сопровождала мать в поездках в приюты, начальные школы для девочек, больницы, помогала в благотворительной деятельности. Отдохнув немного в поместье, они переехали в Ахарру, в городской особняк. И все бы ничего, да вот только Уинхилд и с границы не оставлял ее в покое, присылая письма и маленькие подарки. Экар тоже писал регулярно, раз в неделю курьер исправно приносил послания от жениха. Они все отличались некоторым однообразием: граф рассказывал, что служба на южной границе довольно скучная, изредка они летают попугать кочевников, осмеливавшихся подходить к приграничным деревушкам и нападать на пастухов. Иногда совершают рейды вглубь степей, отгоняя слишком близко расположившиеся стойбища. В ближайшем городке, куда их отпускают в увольнительные, ничего особо интересного тоже нет. Также Экар писал, что скучает, ждет с нетерпением, когда через пару месяцев его отпустят на несколько дней к родным, и выражал надежду, чтобы полтора года прошли побыстрее.

Маркиз же… Его отослали на восточную границу с Алерией, ближе, чем Экара, но на востоке Димарии находились горы, хребет загибался, отделяя от соседней страны. И там была опасность посерьезнее, чем дикие кочевники, — одичавшие драконы. Мелкие, полуразумные, хитрые, но осторожные, они не имели второго облика, оставаясь зверьми, и сильно беспокоили предгорья, поэтому там стычки происходили постоянно, да и зачистки близлежащих пещер, где дикие вили гнезда. И письма Уинхилда изобиловали рассказами о его приключениях. Читая их, Эона словно вживую видела картинки, вдыхала бодрящий свежий горный воздух с привкусом опасности. Еще он присылал подарки. То букет из причудливых ярких перьев экзотических птиц, на перья вовсе и не похожих. То статуэтку дракона, выточенную из аметиста — Уинхилд утверждал, что сделал ее сам, пока на дежурстве стоял. То резной талисман из кости, словно кружевной, украшенный россыпью темно-розовых рубинов, — по словам маркиза, подвеска являлась символом его любви и подтверждением серьезности намерений. Эона сначала хотела отослать все это обратно, но… Безделушки заняли свое место на полке в гостиной, а письма, вместо того чтобы отправиться в огонь, читались и перечитывались. Тайком от всех, вечером, перед сном.

Ну а днем светские дела не давали часто задумываться о двух таких непохожих мужчинах, и Эни отвлекалась.

Незаметно пробежал год в редких, хоть и регулярных встречах с Экаром, которому давали короткие отпуска, в круговерти повседневных забот. Иногда приходили весточки от подруг — Нори как-то написала, что теперь учится в Школе Рэкко, только это тайна, она от отца сбежала. Юффи молчала. От близняшек тоже несколько писем приходило.

Время шло. Промелькнули оставшиеся шесть месяцев, и наконец Экар вернулся, закончив службу. Эона искренне радовалась его возвращению, и они провели почти целый день вдвоем, гуляя по Ахарре, разговаривая, наслаждаясь обществом друг друга. Однако когда граф улучил момент и в укромном уголке городского парка обнял Эни, мягко привлекая к себе, и стал ее целовать, девушка поймала себя на полном равнодушии к происходящему. Хотя в этот раз Экар действовал настойчивее, напористее, и в отличие от прошлых попыток на этот раз не ограничился легким поглаживанием ее губ. Едва его язык попытался проникнуть в рот Эни, Сумеречная возмущенно зашипела, да и самой девушке стало не очень приятно. Она отвернулась, прислонившись виском к плечу графа и чувствуя себя неуверенно и неловко. Экар же понял ее реакцию по-своему.