Спать не хотелось, Мэрилин в этот раз сперва помогла расслабиться, а потом и как следует отдохнуть. Будто знала, что у него впереди непростой день. Хотя… Рекс скосил взгляд на Винсента, сидевшего за рулем. Почему же «будто»? Воистину, нельзя верить, но можно вести дела.

— Винс… — начал было Рекс, но короткий жест старшего оборвал фразу. Винсент вдавил акселератор в пол, проносясь, видимо, через особо опасный участок. Поворот в переулок, и машина въехала под укрытие стен полуразрушенного дома с неплохо сохранившейся крышей.

— Облаков ждал, — пояснил Винс. — От беспилотников нас плотно прикрывают, но про спутники заранее ничего не скажешь. У тебя запись включена?

— Да. Как ты и инструктировал перед посадкой.

— Отлично. Смотри на меня, — Винсент повернулся к молодому и снял очки. — По результатам отборочного рейда я — мастер-рейдер Винсент Хейли — как старший группы рекомендую стажера Рекса Додсона к дальнейшему обучению.

Он протянул руку, вытащил из бардачка сканеры сетчатки и ДНК.

Несколько коротких манипуляций с одним и другим. Короткая вспышка, негромкий щелчок, последовательное нажатие кнопок на универсальном пульте машины, и в очках ошарашенного Рекса зажглась надпись «Личность подтверждена».

— Теперь говори, — Винсент благодушно откинулся на сиденье.

— Почему? — ошарашенно спросил Рекс.

— Ты знаешь, что будет через десять минут? — усмехнулся собеседник. — Нет? Зато я знаю, что, скорее всего, будет через час-полтора. Мы выясним подстраховку этого самого Керро, а она у него обязательно есть. И я помчусь её нейтрализовывать. Но поскольку я вне штата, — он пожал плечами, — то подтверждения успешности выхода тебе светит ждать долго. Да и разбор комиссией — та ещё морока. Так что проще заранее сделать. Чего спросить-то хотел?

В голове у Рекса завертелись вопросы, непонятки, сомнения — всё накопившееся за последние дни, но с языка сорвалось неожиданное:

— Сколько ты уже в рейдерах?

— Семнадцать лет, — Винсент полюбовался на обалдевшего молодого: — На курсы попал в четырнадцать «в особом порядке».

— Так можно? — Рекс аж подавился. А выражение лица у него стало ну просто-таки дивное: смесь недоверия, восхищения, шока.

— Так нельзя. Но если корпус хочет… — Винсент ухмыльнулся и с явным удовольствием процитировал: — «Ввиду усугубляющегося асоциального поведения и низкой вероятности успеха мягкой психокоррекции…» В общем, как четырнадцать исполнилось, вызвали на спецкомиссию и зачитали заключение психопедагогической экспертизы. А потом предложили выбирать: жёсткая мозгололомка или рейдерские курсы. Что выбрал — сам видишь. Могу сказать, ни разу не пожалел.

Старший широко улыбнулся и продолжил:

— А вообще глазами не лупай, ты не меньшее чудо. Из правильных, — он особенно подчеркнул это слово, — интернатов не то, что в рейдеры, вообще в силовики не берут. Они там работяг для низового производства штампуют. Предел карьерной вершины — младший тех. Отсюда и высокие идеалы, которые в вас вбивают. Так что, выпади иная карта, сидел бы сейчас в рабочем секторе, лакал из-под крана воду с успокойкой, не задумывался бы ни о чем и не парился. Так что, если я «в особом порядке», то ты «по явной ошибке».

Рекс, не веря своим ушам, подобрался. Лицо у него застыло, как маска, даже взгляд, устремленный на собеседника, казалось, смотрит мимо — в пустоту.

— Считай, покер на тузах вытянул. Ты реально невероятно везучий, — закончил Винсент совершенно серьёзно, а потом-таки усмехнулся: — Не продолбай удачу… легенда корпуса.

Молодой моргнул и сказал внезапно севшим голосом:

— Не верю…

— И правильно. В учебке всё перепроверишь, возможности будут. Там пропагандой не балуются, там правду говорят. Не всю, разумеется.

— Ты так спокойно рассказываешь, — задумчиво сказал Рекс. — Не боишься, что…

— Не-а, — Винсент откровенно забавлялся. — Чего в тебе точно нет, так это импульсивности, — он бросил короткий взгляд на часы и посерьезнел. — Ладно, хватит языком чесать. Повтори свои действия во время обмена.

— Держать объект, при необходимости стрелять только из игольника, — начал перечислять собеседник. — В случае твоей смерти или потери боеспособности сдаться Керро, не пытаясь причинить ему вреда… Почему, кстати?

— Рекс, — Винсент устремил на него прямой и очень тяжёлый взгляд, — Керро — секторальный рейдер. Там, куда мы выходим в рейды, он живет. А куда он ходит в рейды… у меня ОДИН рейд на территорию враждебной корпорации. И я считаюсь одним из лучших. А у него таких выходов десятки. Запомни: наш самый страшный противник — это не уличный боец, не бонза и не чужой корпоративный рейдер. Наш самый страшный противник и одновременно лучший союзник, если выйдет договориться, — рейдер секторальный. Он понимает и нас, корпоратов, и тех, кто за периметром. Он умеет работать и с теми, и с другими. Техсредства у него не хуже, а зачастую, за счёт доработок, и лучше наших. К тому же, уж извини, ты Керро на один зуб… А что до сдачи, так попадешь к нему в плен — моему последователю проще будет начать диалог. Наконец, если ровно сдашься, больше шансов дожить до окончания переговоров.

Рекс молчал, анализируя полученную информацию, потом чуть замялся и всё-таки спросил:

— Винс, если рейдеры ни во что не ставят корпорацию и корпоративный дух, то… во имя чего ты… вы работаете? Если не во имя блага корпорации и её работников, то зачем? — его, похоже, не на шутку волновали эти вопросы.

— Ты чё, молодой? Все ж просто: чтоб грести бабло, а потом на него оттягиваться. Как все, — Винс резко отбросил глумливый тон. — А если серьезно, тебе понравилось в рейде?

— Да, — не задумываясь, ответил Рекс.

— Вот за это и работаем, за это и умираем, — спокойно резюмировал старший. — За свободу и оттяг в рейдах и за безопасность между рейдами. Ну и… о карьерных раскладах с тобой говорить пока, извини, просто рано. Вот года через три реальной работы будет смысл. Тогда найдутся и те, что просветят, если сам не допрёшь. Ладно, — Винсент снова надел очки, — время. Теперь на место встречи прибудем аккурат когда надо — не позже и не раньше. Погнали.

* * *

Тусклый луч фонаря (нарочно включенного на самый слабый режим, чтобы не сбивать ПНВ Керро) метался по длинному, уходящему вдаль коридору.

Под землёй темнота особенная — давящая, плотная, глухая. Даже привычные звуки здесь кажутся другими: более раскатистыми, гулкими, пугающими. И расстояние. Расстояние вообще становится самой относительной величиной из всех. Как время. Когда не видишь впереди ориентиров, а только чёрный тоннель, уходящий во мрак, однообразный путь кажется бесконечным, взгляду не за что зацепиться, кроме щербатой бетонной стены, каменной крошки и засохшей грязи под ногами.

Ты идёшь и идёшь, туннель тянется и тянется, темнота остается одинаково глухой, звуки — одинаково монотонными. Слышно, как хрустнул камешек у Керро под ногой, слышно, как бьётся о стены эхо шагов. Кажется, что и биение сердца тоже должно быть слышно. Ведь оно у Айи стучит столь отчаянно, что больно дышать. Колотится где-то у самых ключиц. Она даже попробовала выпить воды, в надежде погасить панику, успокоиться. Сделала пару глотков, но горло сжалось — едва не подавилась.