Потому она и подыграла похитителю с мастерством, накопленным за время игр в черную Туа, хотя совсем недавно давала сама себе обещание больше никогда никого не изображать. Но, как выяснилось, бывают такие ситуации, когда честность вовсе не достоинство, а быстрый путь к гибели. Причем вовсе не легкой.

Вот потому с каждым мгновением ей становилось все противнее смотреть на Рандолиза. Летуана вздохнула, взялась за занавес и дернула, намереваясь снова отгородиться от мрачного зала и злобного безумца. И едва успела отдернуть руку, когда тяжелая ткань вдруг разом, словно пучок сухой травы, занялась жадным огнем.

— У-у! — с ненавистью буркнула Дарочка, глядя в сторону противоположной ложи, и громко скрипнула зубами, услыхав издевательский смех.

— Не спеши, милая. У нас с тобой все впереди. А вот твоей подружке надеяться уже не на что, хотя она считает иначе. Извини, Лета, но подержанные вещи меня никогда не интересовали. А вот предательство я не имею привычки оставлять безнаказанным, и сегодня тебе будет намного хуже, чем мне в тот день, когда ты спутала все мои планы. Но все это впереди… сначала мы полюбуемся на наказание глупцов, решивших, будто им по силам расправиться со мной.

Лета покосилась на побледневшую, злую, как разбуженный осиный рой, принцессу и печально вздохнула.

Им, ее родным темным магистрам, несомненно, по силам растереть Рандолиза по этим скалам тонким слоем, но подлец хитер и коварен, а еще, похоже, по-настоящему безумен. И ему вполне хватит дури швырнуть чем-нибудь в потолок, чтобы обрушить на врагов едва держащиеся своды. Сам он наверняка успеет уйти, если хорошо знает проходы монастыря и приготовил мощный портал.

А вот Летуане с ученицей на спасение надеяться не приходится: обвалившихся внутрь пещеры скал вполне хватит, чтобы разрушить все ложи и проходы, как гнилую скорлупу ореха. Они не смогут даже предупредить магов об опасности, подлый Рандолиз все предусмотрел и нарочно сжег занавеси, иначе Летуана попыталась бы хоть что-то придумать.

— Кстати, — полюбовавшись на побледневших девушек, скучающим голосом заметил Рандолиз, — мне не нравятся глупые ситцевые цветочки на ваших хорошеньких мордочках. Я никогда не любил никаких росписей, потому и выбрал дом Изрельса. Добавлю на белые стены черных символов и рун, а потолки прикажу расписать под вампирские склепы, и будет очень загадочно и со вкусом.

Он щелкнул пальцами и, пренебрежительно ухмыльнувшись, уставился на пленниц, ожидая результата самого мощного очищающего заклинания. Однако время шло, секунды медленно, но верно складывались в минуты, но ничего не происходило. Лица девушек по-прежнему продолжали цвести незабудками и васильками.

— У? — многозначительно указала взглядом на Рандолиза принцесса. — У?

— У-у, — незаметно качнула головой Летуана, догадываясь, какой вопрос волнует ученицу.

И точно зная — самая сильная краска самого умелого алхимика долго не выстоит против очищающего заклинания темного магистра. Даже если усилить ее тем закрепляющим зельем, какое она сварила для мужа и брата. И хотя кастовать заклятие придется не менее трех раз, но и после первого рисунок должен заметно побледнеть. А сейчас происходит нечто необъяснимое — цветы синеют так же свежо, как только нанесенные.

— Зря радуешься, — сделал свой вывод похититель и яростно махнул рукой.

Злобно ухмыльнулся и добавил заклинанию какое-то условие.

— О-о… — растерянно охнула Дарочка, и ее наставница начала понимать, чем так потрясена принцесса.

Такой же картинкой, какую видит и она сама, оторопело взирая на ученицу.

Вернее, на выбеленную мощнейшим заклинанием ученицу. В ней не осталось ничего цветного, все стало снежно-белым, словно из лучшего мрамора. Волосы, брови, губы, глаза, одежда… все.

Кроме голубых цветочков, еще более заметных на этом белоснежном фоне.

Летуана подняла руку, убедилась, что теперь они с Дарочкой похожи, как ожившие мраморные статуи, и различить их можно лишь по синим ирисам, вписанным в ее собственный орнамент.

— Ну и ладно, — разочарованно изучив необычный результат, Рандолиз вдруг язвительно хихикнул, — так даже занятнее. Потом я придумаю, как использовать такой интересный эффект.

* * *

— В городе их нет, — едва выйдя из портала, обреченно объявил Изрельс.

Пару минут по-разному крутил погасший амулет, затем тяжело рухнул на стул, от всей души проклиная себя за подозрительность. Ну вот почему вместо того, чтобы падать любимой в ноги, он начал подозревать ее в обмане?

Хотя Лета и приготовила им сюрприз, но нужно честно признаться — только на тот случай, если он поведет себя как упрямый самодовольный осел. И он оправдал ее худшие ожидания. Сейчас самому себе хочется устроить пробежку от роя жалящих огненных ос, чтобы навсегда запомнить, какие именно вещи поистине ценны, а что — просто горстка камней и металла.

— Дриады не могли ошибиться, — упрямо сжал губы Кадерн. — Да и амулеты показывали сюда. А теперь молчат… Я намерен пойти порасспросить людей. Две красивые девушки без ошейников и охраны — это заметное событие для Маржидата.

— Пойдем все вместе, — категорично объявил Даурбей. — Возможно, он только и ждет, пока мы разделимся. Но сначала давай хоть по чашке чая выпьем, пять минут ничего уже не решают.

Тодгер мрачно посопел, но спорить с очевидным не стал. И первым сел к столу, на котором начали возникать еще пышущие жаром блюда, вызываемые Кадерном из зачарованного буфета.

В один миг все оказались рядом с ним, и некоторое время только яростный перестук вилок и ножей нарушал тишину.

— Я одного не могу понять, — вдруг заявил Мальгис, поглядывая в распахнутые настежь окна, — почему тут так тихо? Вроде щитов на окнах нету?

— Что? — Кадерн с недоумением оглянулся на окна, выходящие на довольно широкую улочку, и тихо ругнулся: — Темная сила!

— Поехали! — Держащий в руке гусиную ножку Даурбей уже вызвал верный ковер и первым вскочил на него, давая распоряжение изменить размер, чтобы пройти в окно.

Но Тодгер успел решить эту задачку проще — превратил в пыль и рамы, и простенок между окнами.

— Вперед, — вмиг сообразив, что за этим последует, рявкнул придворный маг дугрейского султана, и его любимое средство передвижения стремглав проскочило через образовавшуюся дыру.

Грохот, догнавший несущийся стрелой ковер, не заставил оглянуться никого из магов и почему-то не вспугнул ни одного жителя. Но бдительно озиравшимся по сторонам магистрам самым странным показалось другое. Стоящие в пустыне города всегда привлекают к себе всякую мелкую живность — крыс, мышей и птиц — возможностью легко найти воду и прокорм. А здесь внезапный шум не спугнул ни одной птицы, даже пугливые воробьишки не взвились с деревьев и крыш.

— Проклятый гаденыш, — вдруг яростно сплюнул Тодгер, — и почему я не прибил его раньше?