Сигара Кита тоже потухла. Он бросил ее в свое блюдечко.

– А теперь слушай, Нигел. Эта женщина или другая, но два разных свидетеля видели, как две ночи подряд, в субботу и воскресенье, она шныряла в окрестностях. В субботу это могла быть Сумасшедшая Нелл. В воскресенье это уж точно была не Сумасшедшая Нелл, потому что ее посадили под замок в полицейском участке Хампстеда. Если той женщиной была и не Элен Обер, то кто это был? Но в целом это не имеет значения. Пока еще ты так и не столкнулся с настоящим вопросом, не так ли?

– Не имеет значения... не столкнулся... что ты имеешь в виду?

Кит уставился на него:

– Я имею в виду, Нигел, что за информацию, чем Элен Обер занималась в субботу вечером, в воскресенье вечером, да и в любой другой вечер, я бы и двух пенни не дал. Все, что связано с ней, показуха и совершенно несущественно. Главный вопрос – это личность женщины, с которой ты, начиная с лета, живешь.

– Э-э-э... что ты несешь, старина?

– Я спросил тебя, знал ли ты, кто был со мной и Пат у Полли Лумис. Ты не смог ответить. Вот оно! Ты хоть знаешь личность той, которую только что назвал обожаемой женщиной, что делит с тобой кров и ложе?

Нигел встал.

– Ну, в общем-то да. – Хотя он и заинтересовался тирадой Кита, но особого впечатления она на него не произвела. – Какое-то время я думал, что допустил небольшую ошибку. Это другая женщина, вот и все.

Кит тоже поднялся.

– Вот и все, говоришь? Но настоящая Мюриэль, сейчас известная мне как Сапфир...

– Что ты имеешь в виду под словами «настоящая Мюриэль»? – вспылил его собеседник. – Только потому, что моя любимая, когда была маленькой, не могла как следует произносить «Мюриэль» и предпочитала, чтобы ее называли как-то по-другому... ради бога, не лишай ее права на свое собственное имя. И все же, Кит, я понимаю, что ты имеешь в виду. Меня никогда не интересовало имя Дженнифер или сокращения от него. Если другие могли дать этой Мюриэль другое имя и называть ее Сапфир, то я предпочитал думать о своей как о Кэти.

В честь Кэтрин, прекрасной графини Солсбери, чье любовное искусство – хотя оно не оставило по себе следа в моей Кэти! – так очаровало короля Эдуарда Третьего, что он основал в ее честь орден Подвязки и обожал бы ее до самой смерти, если бы она не умерла первой.

– Эта история графини Солсбери, Нигел, – всего лишь легенда. Историки не верят ни одному слову из нее.

– Пошли бы они к черту, эти историки! У меня есть моя Кэти, и я хочу, чтобы она была при мне. Кэти и Мю... Кэти и Сапфир поменялись местами, не так ли? Спасибо, я кое-что знаю об этой ситуации.

– Точнее, ты догадываешься, Нигел. Если Дже... прости!., если Кэти сегодня не расскажет тебе правды, Сапфир пообещала, что сама тебе все выложит.

– Да будет тебе известно, Кэти таки рассказала мне всю правду. Прошлым вечером за обедом. Вот поэтому у меня так много на уме, и именно поэтому, когда Элен Обер подъехала со своими глупостями Жан Жака, я сорвался с места и удрал в город.

– Ты был слишком взволнован, чтобы хранить спокойствие? Поэтому?

– Я был слишком счастлив, чтобы хранить спокойствие! – заорал Нигел и грохнул кулаком по столу. – Мне нужно было время, чтобы подумать. И конечно, скоро пришло решение. Оно и должно было первым делом прийти ко мне.

– Решение?

– Конец хлопот и переживаний, твердая уверенность, как сделать всех счастливыми. – Нигел задумчиво покачал головой. – Знаешь, Кит, ты во всем был прав. Ты сказал мне, что я испытаю облегчение, если выясню, что женщина в моем доме, кроме всего прочего, подобна моей жене. И скоро я понял, что ты попал в самую точку. Но это было больше, чем просто облегчение, больше даже, чем радость или счастье. Черт бы меня побрал, парень! Я чувствовал такой взлет чувств, такой восторг, словно мне даровали вечную жизнь!

– А что это за убежденность, что ты сделаешь всех счастливыми?

Нигел посмотрел на него с высокомерным видом:

– Это очень просто, Кит. Все остается на своих местах. Кэти остается Мюриэль Сигрейв; Сапфир продолжает существовать как Дженнифер Вейл из Мортлейка. Они поменялись местами, вот пусть и остаются каждая на своем месте... Прекрасный способ избавиться от всех трудностей. Ты понимаешь?

– Да, понимаю. Мы избавимся от трудностей, еще больше усложнив их.

– Что значит «усложнив», старина? Процесс развода не будет сопровождаться никаким шумом, никакими скандалами или чем-то подобным. Сапфир получит своего Джима. Я – свою Кэти. Оба мы будем более чем довольны. И если даже это не та любовная история, которую могла бы одобрить миссис Гранди, кого это заботит? Кому, как не нам, лучше знать?

– Но!..

– Когда прошлым вечером я вернулся домой от Полли, после того, как увидел тебя перед отелем, я обо всем поговорил с Кэти. Она согласна. Она более чем согласна. Я предполагаю, что и остальные выразят согласие. Но это еще не все, что я должен рассказать тебе, Кит, – продолжил Нигел, с силой сжимая край стола. – Обязанность распутать эти эмоциональные узлы лежит на нас, что мы и делаем... или скоро окончательно разберемся. Есть еще одна обязанность: поймать того ублюдка, что хотел меня прикончить, Но это уже не наше дело: ответственность эта лежит на полковнике Хендерсоне и Коллинзе Лунном Камне.

– Неужто, Нигел? Почему именно на полковнике Хендерсоне и Коллинзе Лунном Камне?

– Исходя из кое-каких намеков, которые Лунный Камень вчера вечером обронил в нашем присутствии, я подумал, что он должен заниматься этим преступлением. Когда наконец я вернулся в «Удольфо» и к объятиям Кэти, вчера поздно вечером или сегодня рано утром она сказала мне, что ищейки были здесь в третий раз. Меня они не нашли, но сказали, что могут явиться снова. Кэти, тоже уловив один или два намека, заметила, что они встревожены и вроде готовы кого-то арестовать. И конечно же они снова появились! Точно, как Кэти предупреждала, они прибыли в четвертый раз – и с массой вопросов. Когда я рассказал им о своем великолепном плане, как разрешить эмоциональные сложности и объединить неподдельно любящие сердца...

– Рассказал им о предполагаемом безвозвратном обмене? – изумленно воскликнул Кит.

– Так чего они сами не знают? И более того – они знают, как хранить тайны.

– Ты же не предполагаешь, что они согласились заткнуться и молчать?

– Ну, сначала они в самом деле повесили нос. Или, точнее, это относится к полковнику Хендерсону, а вот старого Лунного Камня это не особенно обеспокоило. Хотя наконец и полковник сдался. Это плохое дело, сказал он. Но, убедившись, что оно не имеет отношения к наказанию преступника и, похоже, является единственным способом избежать скандала, который может взорвать всю крепость респектабельности среднего класса... – Нигел остановился на полуслове. – Послушай, Кит, что тебе не нравится? Тебе не стоит придираться и чинить препоны. Мой план прост, ясен и безупречен. Что у тебя за возражения? Морального плана?