Через пять минут на столе появились соленые огурцы, сало, винегрет, пироги, холодец, варенье и тарелки с борщом.

– Может, тебе телевизор включить? – Дядька положил перед Димой пульт. – Ты не стесняйся! У нас это запросто. У нас за это ничего не бывает. Хоша целый день включай-выключай!..

– Не вяжись ты к нему, ей-богу! – Тетка убрала пульт и на его место поставила водку.

– Мать! Да ты чего! Он к этому не привыкший! – Дядька убрал водку, а вместо нее водрузил бутыль с самогоном. – Вот он к чему привыкший. Видал? – подмигнул он Грозовскому. – У нас тоже виска!

– Да не вяжись, говорю, петух ты щипаный! Дай ему хоть слово сказать. Ведь не зазря же он из Москвы своей прикатил! Не на нас же с тобой глядеть. Ну? – тетка посмотрела Диме в глаза. – Чего тебе от нас понадобилось, рассказывай.

– Надя пропала.

– Батюшки! Как это? – Несмотря на свой неподдельный ужас, тетка разлила самогон по стаканам и бухнула на тарелку огромный кусок холодца.

– Ушла и не вернулась… вот уже больше двух недель. Ищу я ее.

– Сбежала! – заорал дядька. – От это молодец Надька! От это по-нашему! И правильно! И очень правильно! И очень даже! Я-то сразу понял, какой он гусь! Гусь свинье не товарищ!

– Да ты чего, совсем сдурел?! – Тетя Зина пару раз ударила мужа по плечу скрученным полотенцем. – Это кто ж свинья-то? Надька наша, что ли? Чего несешь?! Ты глаза-то разуй! Посмотри на него, ведь лица на парне нет, извелся весь! Ты его не слушай, не обижайся… – обратилась она к Диме, подкладывая ему в тарелку сало и винегрет. – Он не со злости, сроду в нем злости не было! Обидно ему, вот и куражится.

Дядя Толя внимательно посмотрел на Грозовского, вручил ему стакан с самогоном.

– Ничего, обойдется, найдется твоя Надька! Ничего!

Они чокнулись, выпили.

Дима съел борщ, сало съел, винегрет, пирог с капустой и первый раз в жизни попробовал холодец. Хорошая оказалась штука.

И пусть теперь от него чесноком воняет, зато он точно знает, что все обойдется и Надя найдется. Нужно только немного подождать…

– Ой, мороз, мороз… – затянула тетка.

– Не морозь меня! – подхватил Дима, обняв дядю Толю за плечи.

А вечером в гостиничном коридоре он неожиданно столкнулся нос к носу с Барышевым.

Грозовский изобразил нечто вроде поклона, но едва не упал, потому что «дядь Толин» самогон ударил не в голову, а в ноги.

Барышев поддержал его и, закрепив напротив себя у стены, сказал:

– Здравствуйте… Вот уж не ожидал здесь вас встретить… Хотя, впрочем… ну да… конечно… – Сергей протянул руку.

– Я тоже… – стараясь не дышать на Барышева, Дима ответил на крепкое рукопожатие. – Здравствуйте то есть… Я-то как раз знал, что вы здесь, мне Ольга сказала. Только думал, что вы уже улетели…

Грозовский снова поставил блок, потому что сболтнул лишнее. Барышеву, учитывая его давнюю ревность, говорить про Ольгу было нельзя.

– Не улетел я. Хотя улетаю. Сегодня. Самолет через полтора часа… Вот.

– Да? А я – завтра.

Никто решительно не хотел бить ему морду, и это показалось Диме хорошим знаком.

– А что, если… – Он убрал от лица руку и посмотрел Барышеву в глаза.

Кажется, в них не было неприязни.

– Может быть, нам с вами…

– Что?

– Давайте зайдем в бар и выпьем, раз уж встретились.

– Вы думаете? – Сергей нахмурился, но неприязни в его взгляде так и не появилось.

– Да. У вас же есть еще время? До отлета…

– Разумное предложение, – согласился ревнивый сатрап и тиран.

Смена закончилась десять минут назад, а сменщицы все еще не было. Гора посуды в мойке не убывала, а прибывала, сколько ее ни мой.

– Опять Райка опаздывает, – проворчала Зоя. – Совести у людей нет!

– Нашла у кого совесть искать! – хмыкнула напарница Валентина. – У Райки! У нее заместо совести знаешь что? – Валя наклонилась к ней, чтобы что-то сказать про Райку, но в моечную зашла администратор и разве что кнутом не щелкнула, прикрикнув:

– Шевелитесь, девоньки! После смены зубы скалить будете!

Прикрикнула, словно собачек в цирке построила, и ушла…

– Шевелитесь! – Зойка раздраженно сняла фартук и перчатки – двенадцать минут уже не ее смена. – Сама б встала сюда да шевелилась! Ходит руки в боки!

– Начальство, – вздохнула Валентина.

– То-то и оно. Все в начальниках ходят. Посуду мыть некому.

– А ты сама в начальники выбейся, у тебя ж тут родня в шеф-поварах! Поважнее любого начальника…

– Оно мне надо? Ну где ж эта Райка, паразитка, а?!

– Где Райка, где Райка! Ты мне лучше скажи, где Тамарка? Моя смена тоже уж минут двадцать как кончилась!

Валя сорвала с себя фартук и шваркнула им о стол. Они с Зойкой захохотали и вместе вышли из кухни, объявив бойкот внеурочной работе, опоздавшим сменщицам и администраторше…

Ломка была чудовищной…

Более мучительной ломки Кошелев и не помнил, но слово свое держал – до того как нажмет на курок, никакой наркоты. Хотя глупо было брать с него это слово – руки трясутся, попробуй попади точно в цель…

Он вытер рукавом пот со лба. До входа в гостиницу из засады в кустах было не более двадцати метров. Тут и ребенок не промахнется. Барышев должен появиться с минуты на минуту, у него самолет через час.

Проблема в том, что от Барышева ни на шаг не отходит охранник.

А ломка душит и убивает…

Значит, сначала он снимет охранника, а потом… Придется выскочить из укрытия, иначе он промажет, ведь Барышев наверняка среагирует и спрячется за машину.

Им принесли еще по стакану виски со льдом. Лед в этом провинциальном баре был неплохой, а вот виски… сильно проигрывал самогону.

– Это была моя последняя надежда, – с грустью объяснил ситуацию Дима. – Если Нади здесь нет, то я не представляю, где ее еще искать. Не представляю… Еще два! – крикнул он бармену, решив, что одной порцией виски не обойтись.

– Мне, наверное, уже не надо. – Барышев огромной рукой накрыл стакан.

– Несерьезно! Мы же с вами впервые пьем вместе. Это повод.

– Вы так думаете?

– Уверен.

Сергей, немного подумав, открыл стакан.

Бармен принес еще два.

– А знаете что? – Грозовского вдруг осенило. – А давайте на брудершафт?

– Идет.

Они попытались перекрестить руки, но запутались.

– Ладно, обойдемся без глупостей, – решил Дима, вспомнив, что если по правилам, то еще и целоваться придется. – Просто выпьем и перейдем на «ты». Согласен?