- Я не в силах остановить машину. В дело вовлечен уже весь Цех. Я мешаю им, как могу. Я пытался и запугать, и запутать следы, и убрать свидетелей, но только очутился на грани разоблачения. Продолжать в том же духе становится слишком опасным!

- Тогда смените тактику. Оставьте в покое свидетелей, сосредоточьтесь на главном направлении. Отправьте цеховых ищеек по ложному следу. Не запутанному, а ложному, улавливаете разницу?

- Но как?!

- Например, сочините сон, обманите. Неужели у вас не хватит опыта и фантазии?

- Это против правил!

- Убивать Смотрителей тоже против правил, но я готов это сделать! - холодно проговорил Хамелеон. - Не желаешь врать, действуй иначе. Как - придумай сам. И учти, оракул, предупреждений больше не будет. Я тоже сделал тебе столько поблажек, сколько мог. Лимит исчерпан.

* * *

Помещение, в котором заперли Женю эти вежливые, но глухие к увещеваниям люди в штатском, походило на гостиничный номер. Небольшая комнатка с дешевыми обоями на стенах, теплым линолеумом на полу и белым потолком, под которым днем и ночью горел молочно-белый шар светильника. Выключателя Женя не нашла. Одна койка стояла у стены, другая, отделенная от первой пустой тумбочкой, под зашторенным окном. Крохотный санузел, где вместо ванны обнаружился душ с пластиковым поддоном и унитаз без смывного бачка, был выложен простейшим белым кафелем. В результате тщательного обследования выяснилось, что бачок все-таки имеется, но спрятан в стене, а на виду оставлена только кнопка смыва. Больше в «номере» ничего примечательного не обнаружилось: ни телевизора, ни холодильника. Разве что слева от входной двери три крючка для одежды. Сама дверь была железной, без ручки и «глазка». После изучения окна стало ясно, что «номер» на самом деле - камера, только для избранных. Окно выходило на серую стену соседнего здания и снаружи было забрано красивой кованой решеткой. Женя покрутила ручку на «пластиковой» раме. Окно открывалось только в режиме форточки, на проветривание.

«И на том спасибо». Закончив осмотр, Женя уселась с ногами на кровать и обхватила колени. Без телевизора или хотя бы журналов, чтобы не затосковать, оставалось о чем-нибудь думать, но все раздумья сводились к одному - к беспокойству за брата. Куда он пойдет, один, в таком состоянии? Пусть эта ночная встряска частично пробудила в нем былые навыки, он же служил в десанте, как когда-то отец, там учат всякому, но где гарантия, что этих навыков проснулось достаточно для выживания в лесу, а уж тем более - в городе? Куда он пойдет на одних рефлексах, как будет добывать себе пропитание?

На глаза навернулись следы. Уж лучше бы он не сбегал! Сидел бы сейчас на соседней койке и смотрел в одну точку.

«Может, еще поймают? Нехорошо желать близкому человеку заточения, но ведь свобода для него - верная гибель, а тут я - присмотрю, накормлю, умою…»

Женя попыталась сменить тему размышлений, но веселее не стало. Кроме брата ее реально интересовал только один человек - Виктор. С ним все получилось вообще несуразно. Хотела, как лучше, а вышло наперекосяк. Недаром же он сбежал из деревни, едва появилась возможность. Когда они с этим огромным приятелем отбили Женю у Кощеевых дружков (или спонсоров, для дружков эти люди выглядели слишком ухоженными), девушка решила, что ее военная хитрость осталась незамеченной, Виктор ничем не выдал своего недовольства или обиды. Но когда гигант уехал, оставив «троицу беглых» на попечение бабке Фросе, Женя поняла, что Туманову просто было не до мелочей. Оно и понятно, на фоне боя и всяких других переживаний какие-то глупые подставы от малознакомых девиц выглядят бледно. Подумаешь, пистолет подменила! Никого из «чистого» оружия не завалила, значит, все нормально. А полковнику пушку, кстати, замарали неслабо. Туманов в одного из «спонсоров» с левой руки попал, и сразу наповал! Когда криминалисты выяснят, чья пуля, устанет рапорты писать боров в погонах. Хотя неизвестно, вернется ли к нему оружие, сыщику же надо с чем-то воевать.

Воевать… Женя вздохнула. И неизвестно, чем кончится эта невидимая война. Один раз Туманову повезло, второй, третий, но вечно ему не может везти. И если с ним случится что-нибудь серьезное, на выручку Жене уж точно никто не придет. И так надежд мало, а без Виктора их не останется вовсе. Не на брата же надеяться.

Жене вдруг вспомнился Володин взгляд. Тот самый, который он бросил на сестру, перед тем как выпрыгнуть в окно. Он был почти как тогда, дома, когда Володя не позволил матери ударить Женю, только в этот раз брат смотрел немного иначе. Страшнее.

От кошмарных воспоминаний Женя поежилась. Брат смотрел, как… волк или тигр! Как злой, голодный хищник, собравшийся на охоту. Казалось даже, что у него глаза в темноте светятся, в точности, будто у ночного хищника.

«Может быть, их в армии так обрабатывали? Тренировали да кололи чем-нибудь, допингами всякими. Все может быть. Только надолго ли это перевоплощение? В прошлый раз хватило на три секунды. В этот раз вроде бы подольше длилось - успел выпрыгнуть и убежать, даже накостылять кому-то попутно успел. Ну а дальше?»

Логика подсказывала, что дальше ничего хорошего произойти не могло. Если Володя снова вернулся в заторможенное состояние, он должен до сих пор блуждать где-то по лесам, а если… остался зверем… еще хуже. Женя снова едва не расплакалась.

«Дурачков-то люди жалеют, а бешеных зверей отстреливают без разговоров. И то верно, какие могут быть разговоры со зверем? Пусть в человеческом обличье, он же все равно невменяемый».

Некоторое время она еще погоревала, а потом сползла на подушку, повернулась на здоровый бок, поджала ноги к животу и уснула.

Несколько часов тревожного сна почти избавили от боли, сняли напряжение, прибавили сил, но настроения не улучшили. Чем больше проходило времени с момента пленения, тем яснее становилось, что быстро из комфортабельных застенков не выбраться. Ни сыщик, ни кто-либо другой на помощь не спешил, а бежать самостоятельно представлялось и вовсе нереальным. Оставалось только размышлять. Занятие было непривычное, но, как выяснилось, интересное. Женя особенно прониклась уважением к этой деятельности, когда вдруг поняла, что размышления не только развлекают, но и приносят пользу.

Например, в результате несложного анализа трехдневных приключений, она вдруг пришла к выводу, что надеяться может не только на сыщика или больного брата, но и на кое-кого еще. Надежда на помощь извне всколыхнула чувства и немного подняла настроение. Это разве не польза от размышлений? Еще какая польза! Полезнее помады! А ведь стоило это приобретение не так уж дорого - каких-то полчаса шевеления мозгами, и получите, распишитесь.

Началось с того, что, ворочаясь на койке, Женя случайно задела пластырь и, чтобы отвлечься от приступа боли (не такой сильной, как, допустим, три часа назад, но все-таки), решила подробно вспомнить, как все получилось на обочине.

Вспомнила, как подъехал черный «мерин», как из него вышли Кощей и Бритый, как пытались они отнять пушку, как… Женя хотела продолжить - «как Кощей ударил ножом», но почему-то запнулась.