— Ключи лежат на дне моря, и вы их больше никогда не получите, никогда.

Вот так все пассажиры и команда «Эстеллы», которые следовали за нашими друзьями, оказались в том же незавидном положении, что и семья Суарес.

В том числе и веселые купальщицы из Майами.

Эти прекрасные девушки, которые в борьбе с жестокой стихией потеряли почти все свои одежды, стояли в стороне, дрожа от холода и тягостного положения, стараясь прикрыть подручными средствами, а некоторые — и длинными волнистыми, темными или светлыми прядями, — свою блистательную наготу и зверские средневековые приборы. Их тела, серебрившиеся от мириад капель, вспыхивали яркой белизной в лунном свете на фоне черных скал.

Старик Мальпьери, равно как и силач-гренадер сотоварищи, был неприятно поражен открывшейся правдой. Он повернулся к капитану Уититтерли, высокому чистоплотному старику аристократичной наружности, и, не сдержавшись, сказал ему:

— Но и вы, капитан, прощу прощения, наколбасили.

Добрый Уититтерли, который, впрочем, был хорошим человеком, в расстройстве пожал плечами.

— Я знаю, сэр, — сказал он, воздев длинные щепетильные руки, облаченные в белые нитяные митенки с вышивкой. — Вы безусловно правы, но все мы бываем рассеянны.

— Рассеянность рассеянности рознь, уважаемый сэр! — воскликнул силач-гренадер, который начал злиться. — И потом, да будет вам известно, капитану корабля не полагается быть рассеянным ни на минуту.

— Сэр, — пробормотал Уититтерли, — прошу вас больше не терзать меня; я уже достаточно наказан за свою халатность. Не думайте, что я сам не пострадал. Я тоже нахожусь в том же прискорбном состоянии, что и другие.

— Весьма сожалею, — сказал силач, несколько обескураженный, — но объясните мне, пожалуйста: я думал, что пояса верности были придуманы исключительно для женщин. Ведь из истории известно, что крестоносцы, отправляясь в поход, надевали их на своих жен, чтобы обеспечить их верность.

— В ту эпоху были пояса как для женщин, так и для мужчин. Крестоносцы надевали их на жен, а жены надевали их на мужей, отправлявшихся в долгий путь.

Джедеоне в задумчивости качал головой.

— А пока что, — пробормотал он, — свадьбу, конечно же, придется отложить.

— Почему? — спросил Андреа. — Разве нельзя жениться и так?

— Бог мой, — сказал отец, — в этом мире все можно. Но, конечно же, идеальным браком это назвать нельзя.

Синьора Суарес продолжала терзать мужа.

— Да ладно тебе, — сказал он ей, — прекратишь ты в конце концов? Ну что тут такого? Ну потеряли ключи! Не умер же кто-нибудь в самом деле.

— В некотором роде это так, — пробормотал Андреа, с ненавистью глядя на Суареса.

Но отец прикрикнул на него:

— Помолчи! — И, повернувшись к Суаресам, добавил: — Ладно, не отчаивайтесь. Вызовем слесаря.

В этот момент от группы потерпевших кораблекрушение отделился молодой человек, в котором, несмотря на то, что он был насквозь промокшим, был заметен культ хорошо отглаженных брюк. Он протянул руку старику Мальпьери и сказал:

— Разрешите?

— О, — сказал Суарес, — простите, я вас еще не представил: синьор Ланцилло, наш приятный попутчик. — И прибавил на ухо Джедеоне: — Неисправимый донжуан, известный на весь мир, — знаешь, из тех, перед которыми не устоит ни одна женщина.

Синьор Мальпьери нахмурился. Присутствие этого человека, который наводил ужас на всех мужей, рядом с невестой его сына, особенно его не радовало, как не радовало оно и силача-гренадера сотоварищи, враждебно на него смотревших. Несколько резко он спросил:

— Что вам угодно?

— Поскольку я услышал, как тут говорили о слесаре, — объяснил тот, — я хотел вам сказать, что это совершенно бесполезно. Вы забываете, что пояса верности изготавливались из абсолютно неподдающихся материалов. Эти крестоносцы знали свое дело. Черт бы их побрал.

— Как? И вы тоже…?

— И я тоже.

— Милый!

Все сочувственно пожали руку несчастному, после чего наступила пауза.

— Ладно, ладно, — проворчал Мальпьери, — закажем новые ключи.

Знаменитый донжуан горько усмехнулся.

— Бесполезно, — сказал он, — эти замки — с секретом.

На всех лицах написалось замешательство.

— Тут, — продолжал Ланцилло, — я думаю, единственным выходом будет поручить отыскать ключи водолазу.

— Черт! — пробурчал Мальпьери. — Это влетит в кругленькую сумму!

— Плачу любые деньги, — воскликнул Суарес.

— Ты тут ни при чем, — сказал старик Мальпьери. — Вы мои гости.

— Но послушай, ради бога…

— За водолаза плачу я.

— Я этого не позволю.

— Все, больше ни слова об этом…

— Я настаиваю…

— Не стоит. Если так уж хочешь, можешь заплатить за лодку.

— Вот что, — вмешался Ланцилло, обращаясь к Мальпьери, — поскольку я тоже нахожусь в незавидном положении, как и мои друзья Суарес и любезные дамы, я хотел бы попросить вас — если вас это не затруднит — попросить поискать и мои ключи.

— Ну разумеется, ну разумеется! — воскликнула жена силача-гренадера. — Попросим убить одним выстрелом двух зайцев.

Силач-гренадер подтвердил обещание.

— Не сомневайтесь, — объявил он, — вы получите свои ключи. Я за это ручаюсь.

— Разбойник, — сказал ему Ланцилло, — вы заставите меня зажечь в вашу честь разноцветные фонарики на моем подоконнике.

— Спасибо.

— А я взамен попрошу, чтобы поискали и ключи вашей жены.

— Спасибо, спасибо, не беспокойтесь. Занимайтесь лучше своим ключом. А о ключе своей жены я позабочусь сам.

— Как угодно, — сказал Ланцилло с галантным поклоном. После чего добавил, обращаясь к Джедеоне: — Разумеется, я приму участие в расходах, хоть и в небольшой степени, насколько это позволят мои скромные ресурсы.

— Я тоже, я тоже! — закричали с разных сторон потерпевшие кораблекрушение.

Бедные матросы молчали. Им нечего было предложить — при их-то зарплатах.

Джедеоне добродушно улыбнулся.

— А для вас, — сказал он им, — мы объявим сбор средств.

— Ура синьору Мальпьери! — закричали матросы, размахивая шляпами спасателей, поскольку их собственные затерялись в буре.

Уже дошли они до первых домов городка. Ланцилло остановился.

— Прошу только об одном, — сказал он вполголоса.

— О чем именно?

— Пока что не рассказывайте никому об этой истории с ключами.