Вернувшись к зеркалу, он со вздохом примерил громадную курчавую бороду и спросил:

— А так меня узнают?

— Полагаю, что нет, — пробормотал официант, держа еще одно зеркало у него за затылком.

— Вы посмотрите только, до чего должен опуститься несчастный человек, — стонал Афрагола, — чтобы выйти на рынок за продуктами!

— Труднее всего сделать первый шаг, — сказал Арокле. — Самое главное — неузнанным преодолеть вестибюль. Как только окажетесь на улице, вы спасены.

— Все это хорошо, — стонал хозяин, — но так трудно, дорогой Арокле.

Арокле, услышав, как к нему обращаются по имени, спрятал от стыда голову. Но поскольку синьор Афрагола уже собирался выходить, он остановил его со словами:

— Нос, нос, синьор хозяин!

Синьор Афрагола нацепил фальшивый нос, говоря:

— Я чуть было не свалял дурака.

В самом деле, к несчастью, у него был чрезвычайно узнаваемый нос.

На улице отдыхающие горячились все сильнее.

— Смотрите, — говорил кто-то, — как бы он не проскользнул в окно.

— Не пройдет, номер 14 сторожит с улицы.

— Все выходы под контролем! — объявил силач-гренадер, предвкушавший радость мщения.

Вдруг послышался голос:

— Тише, вот он.

Ручка двери повернулась, скрипнув. Тут же дверь распахнулась, и изумленным взорам отдыхающих явилась суровая фигура русского попа.

Напиравшая толпа в замешательстве отшатнулась, проникнувшись невольным почтением при виде внушительной фигуры священника, о присутствии которого в гостинице никто и не догадывался.

Кто-то тихо спросил у соседа:

— Когда же он приехал?

— Ну, может, сегодня ночью.

Поп остановился у двери, медленно обвел взглядом толпу и, подняв руку, сказал густым басом:

— Мир вам, люди.

— Мир, — ответили все.

— О, отец! — воскликнула синьора Суарес, которая спустилась за несколько минут до того с мужем и Катериной.

Она хотела поцеловать ему руку; но батюшка ласково ее оттолкнул и направился к выходу, пока отдыхающие толкались, чтобы поцеловать ему рясу, веревочный пояс, или хотя бы прикоснуться к краю одежды.

Но когда он уже шел по проходу, образованному почтительно коленопреклоненными людьми, силач-гренадер углядел хозяйственную сумку под рясой и закричал:

— У него сумка! Это он!

Это было как взрыв бомбы. Коленопреклоненные верующие вскочили, охваченные самым яростным возмущением и бросились на мошенника с криками:

— Хватай попа!

Но не тут-то было: попу удалось вывернуться и он, подобрав рясу, с бородой, очутившейся на затылке, бросился наутек по залитой солнцем улице, размахивая хозяйственной сумкой, к удивлению отдыхающих, медленный пестрый поток которых уже тянулся на пляж.

Джедеоне, Андреа, супруги Суарес, Уититтерли, Катерина и другие собрались в сквере вокруг того, что, по словам клявшегося, божившегося и готового дать голову на отсечение Арокле, было кофе с молоком. Катерина с тоской всматривалась в лица отдыхающих в надежде узнать юношу, с которым она говорила прошлой ночью. Но ни в ком его не узнавала.

Тем временем прислуга подсматривала из-за деревьев, сколько сахара клали в чашки постояльцы, а с деревьев падали пауки.

— Нужно срочно отыскать водолаза! — воскликнул Уититтерли.

— Конечно же, — сказал Джедеоне, который не забывал и о расходах, — я полагаю, что ради такой мелочи не стоит привлекать профессионала. Тут у Андреа есть друг, который увлекается водолазным делом. Некто Галеаццо Перера. Можно обратиться к нему.

— Это мысль! — воскликнул Ланцилло, который как раз входил с расстроенным видом, — лишь бы это было поскорее.

— Немедленно, — сказал Джедеоне, — сейчас я напишу ему записку. — Он бросился к Арокле: — Где тут комната для писем?

— Ах! — вскрикнул бедняга-официант, опасаясь новой бури.

И, не говоря ни слова, отвел старика на последний этаж. Здесь он показал ему нечто похожее на люк, уходивший в потолок.

— Это там, — сказал он, засмущавшись.

— Да как же туда пройти?

— Мы принесем приставную лестницу, а я ее вам подержу. Только нужно осторожно, потому что придется подниматься с чернильницей в руке; чернила в комнате для писем совсем высохли из-за жары.

— Да вы с ума сошли! — закричал Джедеоне.

Он оставил намерение писать письмо и, пока дамы оставались в гостинице, без долгих сборов отправился в сопровождении Суареса, Андреа, Ланцилло и Уититтерли к водолазу-любителю, который жил на окраине местечка.

— Синьор Галеаццо Перера дома? — спросил он у служанки.

— Он на дне.

Это было действительно так. Как бывало каждое утро, молодой человек в чрезвычайно элегантном водолазном костюме лежал на дне ванны, в то время как служанка закачивала ему воздух.

— Подождем, пока поднимется, — сказал Уититтерли.

Они сели, обозревая богатую библиотеку, сплошь состоявшую из произведений на водолазную тему.

На стенах висели только картины, изображавшие драматичные эпизоды из жизни водолазов в морских пучинах. Здесь были водолазы, победно сражавшиеся при помощи топора с гигантскими осьминогами, рядом с корпусами затонувших кораблей, вокруг которых плавали странные рыбы.

На столе в беспорядке лежали горы корреспонденции, пачки технических специализированных журналов и вырезки из газет на всех языках. Этот удивительный человек был членом всех парламентских комиссий, правительственных и международных, которые занимались водолазами, поддерживал связи с отраслевыми организациями, и не было такой газеты, которая, если дело касалось интересов водолазов, не обращалась бы к нему за мнением с тем, чтобы немедленно его обнародовать.

Поскольку Галеаццо не спешил подниматься на поверхность, Ланцилло обратился к служанке:

— А нельзя ли ускорить его подъем?

— Попробуйте ему позвонить, — ответила девушка.

Суарес схватился за телефонный аппарат.

— Алло, алло, синьор Перера! Мы хотели бы попросить вас об одной услуге.

— Я вас слушаю, — ответил водолаз-любитель из глубин ванны.

— Вы не могли бы, — продолжал старик, — спуститься на дно моря, чтобы отыскать для нас ключи?

Все с волнением ожидали ответа.

— На дно моря? — ответил Галеаццо. — Извините, не могу. Если вы бросите что-нибудь в ванну, тогда с удовольствием.

— Нет уж, спасибо! — проворчал Суарес, раздраженно бросая трубку.

С тем они и ушли.