Вот как велика сила красоты, что используя её лишь обиняками, и то удаётся водить народ за нос куда вожакам вздумается.

А насколько сладкой станет жизнь, когда этой красоты вокруг будет, как грязи!

Дела табачные

Вслед за советскими папиросами Беломор в Польше выпустили папиросы «Освенцим», а в Германии – сигареты «Дахау».

После войны советские и польские надсмотрщики собирались у могил немецких надсмотрщиков и раскуривали трубку мира.

Моральное преимущество анального секса

Моральное преимущество анального секса перед вагинальным состоит в том, что в процессе его отправления женщина может сохранять свою «женскую гордость» и держать колени сжатыми.

Стерильная порнография и неизбывность цензуры

С одной стороны, растёт изощрённость порнографии – то, что лет тридцать назад было редкостью: intensive stretching anal, double penetration, airtight[46], – теперь это необходимый реквизит mainstream porno[47].

С другой стороны, изощрённость порнографии постоянно оскопляется «романтичностью», которая уничтожает реализм физиологии.

Так, например, при интенсивном и долгом анальном сексе из счастливого зада не выходит ни звуков, ни экскрементов, а когда из него вытаскивается член, то он является миру кристально чистым и только такой стерильный хуй спешит взять в рот сама владелица зада или поджидавшая подружка.

А сам анус, зияющий и растянутый так широко, что в него войдёт кулак не касаясь стенок прямой кишки, в то же время остаётся баснословно бесфекальным, что вызывает ещё большее удивление, чем диаметр его растяжения.

Любые выделения из отверстий, в том числе и волосы (а их можно считать выделениями из пор лобка и больших губ с промежностью) считаются недопустимыми для канонической порнографии наших дней.

Стерильность секса пристойной порнографии есть ещё одна форма цензуры, пролезающей даже в те места, которые, казалось бы, сами являются воплощением её отсутствия.

Лес генеалогических деревьев

Человечество можно представить как лес из генеалогических деревьев. Эти деревья срубить и выжечь нельзя, так как они зафиксированы во времени и остаются, даже когда люди, их образующие, умирают. Всё, что можно сделать – это приостановить или прекратить рост того или иного генеалогического дерева. Или всех деревьев. И если это произойдёт, то лес останется стоять во времени, замерший (в буквальном смысле), но не гниющий, а законсервированный в тот момент, когда все живые веточки и отростки оказались повязаны со смертью. Возродить жизнь этих деревьев будет невозможно, а лишь посадить среди них новые, для которых всегда найдётся предостаточно места, ибо почва, в которой растут генеалогические деревья – это плодородное время.

Общенародные и единоличные праздники

Я ненавижу общенародные праздники, потому что их празднуют все: например, Новый год. Я люблю свои единоличные праздники, например, когда я ебу новую красивую бабу. И я уж стараюсь, чтобы это был праздник и для неё.

А если я её одновременно ебу вместе с другими мужиками, то это праздник и для них. И ежели впритирку ещё одна группа подобным образом празднует наслаждение, то и нам только от этого праздничнее.

В конце концов, я не против и даже люблю общенародный праздник, если он – общенародная оргия.

Не та последовательность

Порнография – это первые прописи. Про писи.

Первый контакт с женщиной у подростка – это любование порнографией, и лишь потом является женское тело, которое воспринимается как материализованная порнография, которую можно трогать и которую можно ебать.

Таким образом, порнография – первична, а женщина – вторична, то есть женщина является лишь реализованной порнографией.

Для аннулирования такого грустного абсурда надо всякого подростка побыстрей натаскивать на женщину, чтобы именно живая женщина, а не её изображение стала основой его сексуального восприятия.

Учительницы, которые пытались сделать именно это, обвинялись в растлении малолетних и засаживались в тюрьмы. А ведь чему более важному и лучшему может научить учительница, как не наслаждению ученика от её тела?

Смертельная красота

Выражение краше в гроб кладут становится уместным, когда умельцы гримируют мертвеца, чтобы он выглядел, как живой. Это уподобляется лжи, когда из невзрачной девицы делают сексапильную сучку с помощью многослойной косметики.

Ведь на то и гроб, чтобы выглядеть в нём, как мертвец, а не как спящая красавица.

Разве что расчёт при раскрашивании мертвецов идёт на некрофилов?

Меня – чтобы оставили таким же старым и страшным, каким стану. И хоронить голым, чтобы, коль какая почитательница захочет на прощание лизнуть мой хуй, – пускай.

От этого она некрофилкой не станет, а лишь к благодати святых мощей причастится.

Женский ужас

Одна из самых ужасных для женщины ситуаций – это когда она приходит на вечеринку, на приём, на бал, а там другая баба в таком же платье. От такого удара женщине нелегко оправиться – ведь она с великим трудом и тщательностью отыскала это платье, заплатила за него большие или малые, но любимые деньги, радостно предвкушала, как она войдёт в залу и все взгляды, голодные мужские и завистливые женские, обратятся на неё, а она королевой будет идти среди расступающихся перед ней мужчин, с желваками разрывающих свои ширинки.

И вот пожалуйста – её платье не единственное – какое горе! Теперь ей придётся делить внимание мужчин, конкурировать и, быть может, даже не заполучить того, кто ей приглянется больше всех.

Но это для женщин – ещё допотопные цветочки… А современные ягодки уже созревают, и вот как они будут выглядеть да сколь сладки будут на мужской вкус…

Идёт (едет, летит) красавица на вечеринку, на приём, на бал, а вслед ей мужики смотрят, присвистывают, подмигивают, устремляются вслед – а она идёт (едет, летит) никого не замечая, гордая своей красотой, неприступностью и корыстной хитростью грядущего выбора.

И вот она является в собрание, которое приготовилась покорить – а там женщин в десять раз больше чем мужчин, и что самое страшное – все эти женщины, как её близняшки: отличить любую из них от пришедшей красавицы просто невозможно. И хотя одежды на них разные, но лица и тела – идентично прекрасны.

Пришедшая красотка ошеломлена своей объявившейся заурядностью и непробиваемой конкуренцией – вся её гордость, вся её неприступность оказались просто вредными, так как если она будет за них держаться, то не видать ей ни одного хуя, тем более не вкусить. Тут она, не церемонясь, вслед за себе подобными скидывает свои одежды и пытается с помощью хитрости влезть без очереди на хуй, который только что выскользнул из пизды её склонированной соперницы.