Кришна Бхикшу

Венката Кришнайя был знатоком санскрита и телугу. Он был общеизвестен как Кришна Бхикшу, что значит 'Кришна Нищенствующий Монах'. Ещё ребёнком, приехав к своему дяде, он увидел там портрет Раманы Махарши, и его непреодолимо потянуло к нему. Его дядя жил с Бхагаваном в пещере Вирупакша; он один из первых, кто задаёт вопросы в Шри Рамана Гите. У Кришны Бхикшу тоже был экземпляр Шри Рамана Гиты, который он начал читать с острым интересом даже в таком юном возрасте.

Когда он учился в адвокатском колледже в Ченнае, он встретился с Кавьякантой Ганапати Муни в доме своего друга. Его сразу привлекло ораторское мастерство Кавьяканты, его поэтический гений, скромность, эрудированнлсть и мощное присутствие. В тот день Кавьяканта восхвалял своего обожаемого гуру Раману Махарши, и Кришна подумал, что если уж этот человек так велик, насколько более великим должен быть его гуру! Эта встреча вселила в него острое желание посетить Раманашрам.

Наконец, он приехал в Раманашрам со своим другом и увидел, что Бхагаван был сама простота. Домашняя атмосфера всегда окружала его. Он попросил мастера: "Пожалуйста, дайте мне духовное наставление. Но прежде позвольте мне рассказать, что я практикую в данный момент. Я делаю Гайатри джапу и пранайаму, но некоторые из дыхательных упражнений плохо влияют на моё здоровье. Пожалуйста, направьте меня". Бхагаван ему ответил так: "Прекратите всё. Всегда имейте адвайта дришти, недвойственный взгляд на мир". Тогда Кришна Бхикшу не смог понять полный смысл этого, и посетил Бхагавана снова в 1930 году. В тот период Бхагаван был доступен всё время. Преданные сидели вокруг, слушая, как он рассказывает истории, отвечает на вопросы, шутит и смеётся. Кришна Бхикшу говорил мне, что это были золотые дни его жизни.

Как-то Б.В.Нарасимха Свами, закончив черновик своей книги, передал его Кришне Бхикшу, чтобы тот внёс свои предложения. У Бхагавана вызывало улыбку, когда он видел Суддхананду Свами, Кавьяканту Ганапати Муни и Б.В.Нарасимху Свами, потому что все эти трое раньше вместе занимались политикой. Сейчас, оставив политику, они вновь были вместе на духовном поприще. Бхагаван смеялся над тем, как эти трое опять собрались на этот раз ради духовных целей. Вдохновлённый работой Б.В.Нарасимхи Свами, Кришна Бхикшу почувствовал, что тоже должен написать биографию Бхагавана на телугу, своём родном языке. Он сделал это в течении месяца, основываясь на материале Самореализации Б.В.Нарасимхи Свами.

Отношения Кришны Бхикшу с Бхагаваном были уникальными. "Бхагаван был замечательным и по-отцовски нежным человеком. Я всецело ему доверял. Я тщательно следовал его наставлениям, так как был уверен, что нахожусь в надёжных руках. Я ни о чём не заботился. Я просто любил его всем своим существом. Мы жили с ним бок о бок, ели в одной комнате, спали в одном зале, болтали и шутили — но всё время я был накрепко привязан к его необъятной любви и вниманию. День и ночь я чувствовал что он охраняет меня, держа в объятиях своего огромного сознания и давая мне духовно расти своим искренним интересом ко мне", вспоминал он с любовью.

Однажды, когда Бхагаван резал овощи на кухне ашрама, Кришна Бхикшу вызвался помочь. Он трижды брал в руки нож, но каждый раз Бхагаван настаивал, чтобы он отложил его. Когда Кришна Бхикшу запротестовал, Бхагаван спросил его: "Вы дома режете овощи?" "Нет, я не должен делать этого дома", ответил он. Бхагаван улыбнулся и метко заметил: "Что же, разве здесь вы не дома?" Это попросту означало, что, выполняя нелёгкую садхану, человек должен оставить идею делания в любой деятельности и пребывать как Я. Тогда ты всегда дома, в Сердце, в состоянии 'Я ЕСТЬ'.

В другой раз Кришна Бхикшу обратился к Бхагавану: "Бхагаван, раньше, когда я думал о вас, ваши очертания появлялись перед моими глазами, а теперь этого не происходит. Что мне делать?" "Вы можете вспоминать моё имя и повторять его", посоветовал Бхагаван. "Имя выше внешнего образа, но в своё время даже важность имени исчезнет. Продолжайте свой духовный поиск, и тогда лишь чистое Я будет само собой ослепительно пульсировать в вашем Сердце." Не отвергая действенности имени или формы, Бхагаван в то же самое время провозглашал важность вечной Истины 'Я ЕСТЬ'.

После того, как Бхагаван оставил тело, Кришна Бхикшу, как и все старые преданные, покинул ашрам и скитался из одного города в другой, останавливаясь у друзей, которые великодушно предоставляли ему гостеприимство. Когда я пришёл в ашрам и начал созывать обратно всех старых преданных, кто-то вдруг предложил: "Как насчёт Кришны Бхикшу?" Услышав это имя, я подумал, что это буддийский монах, который должен был умереть ещё при жизни Бхагавана. Затем я узнал, что это был брат зятя Мунгала Венкатарамии. Я написал дочери Мунгалы, взял его адрес и пригласил в Раманашрам. Прибыв сюда, он признался: "Ганешан, у меня совсем нет денег". "Это неважно, сэр, прошу вас, оставайтесь", ответил я.

Его целостность поистине внушала благоговение. Каждый месяц он получал денежный перевод на сумму двадцать семь рупий, посылаемый каким-то хорошим другом. Он настоял на том, чтобы отдавать двадцать рупий ашраму, а семь оставлял себе. Моё уважение к нему росло не по дням, а по часам. Этот аскетичный и простой человек был драгоценным камнем в короне Раманашрама, но многие люди не замечали его из-за его простого вида. Тем не менее, этот возвышенный человек жил с мастером с 1928 года и написал биографию Бхагавана на телугу, Шри Рамана Лила, 'Игра Раманы'.

В какой-то момент совет попечителей ашрама был готов принять резолюцию, что постоянные резиденты должны платить минимум тридцать рупий, если они не выполняют никакой службы в ашраме. Кришна Бхикшу пришёл ко мне и печально заявил: "Я покидаю ашрам, Ганешан". "Сэр, почему вы уходите?" — спросил я изумлённо. "Я не в состоянии платить такую сумму". В смятении я отправился прямо к попечителям и высказал им всё, что думал. "Что за абсурд!? Это настоящий алмаз в ашраме!" воскликнул я. Они снизошли до отмены резолюции. Кришна Бхикшу пожал мне руку и обнял. Я никогда не забуду то ласковое объятие.

Он заболел в ашраме и решил уйти, сказав: "У меня есть друг врач. Я поеду к нему. Он меня вылечит". Уезжая, он обнял меня и благословил. Я не думал, что это могла быть последняя наша встреча. Позже я получил известие о его кончине. Описывая его последние дни, его друг доктор написал мне,