– Сань, я тебе уже местечко подыскал, – произнес Петя, когда я вернулся.

– Молодец. Ты этаж проверил? – спросил я, укладываясь на позицию.

– Сейчас проверю, да чего ты, нет тут никого, – махнул напарник рукой, но пошел обследовать все помещения этажа. Я же, заняв положение для стрельбы лежа, глянул в дыру, что указал мне напарник.

Поглядев в оптику, определил цели. Всего в зоне видимости находилось семь солдат противника, остальные, видимо, с других сторон здания, в котором укрылись разведчики. Немцы не передвигались, укрывшись, кто где смог, тут и кирпичи, как везде, и даже целые куски стен лежат, методично давили огнем из винтовок, автоматов и одного МГ. Выбирал цели я недолго. Найдя своего «любимчика», метателя гранат, я дождался, когда он дернет шнур, и выстрелил. Падая, немец выпустил взведенную гранату из руки. Его товарищи, двое, видевшее это, бросились в стороны, но… Люблю, когда так. Один выстрел, сразу трое выбыло. Один, правда, только ранен, вон как орет. Пулю ему вдогонку, нехай отдыхает.

– Сань, пулемет на два часа, сюда развернули, – орет Петя слева от меня.

– Понял, вижу. – Мы одновременно открыли огонь, но пулемет не снайперская винтовка. Я ведь не стою во весь рост у окна, а работаю через дыру в стене, размером сантиметров тридцать. Пули, выпущенные из МГ, щелкают по стене, а моя успокаивает пулеметчика. Минус четыре. Второй номер пытается оттолкнуть товарища и занять место за МГ, дурак он, что ли? Выстрел. Ну вот, еще один.

– Теперь слева, прячется за кучу, на одиннадцать, – диктует напарник, эх, что бы я без него делал-то?

Я убрал одного за другим всех видимых отсюда солдат противника, но наши не выходили. Блин, ну что они медлят-то, с этой стороны никого, пройти вполне можно.

– Петь, – зову друга.

– А? – отвечает напарник, не отрываясь от бинокля.

– Надо сходить, дым повесить, – коротко, не отрываясь от прицела, говорю я.

– Понял, командир, – Петя бросается ко мне, оставляет бинокль. Взяв в руки верный ППШ, устремляется вниз.

– Про растяжку не забудь! – ору я. Мы всегда их ставим, как сигналка работает. Если кто припрется, то если и не погибнет, то нам сигнал даст.

Вот Петро выскочил из дома, бежит пригибаясь в сторону здания с разведчиками. Черт, за немца бы не приняли, шмальнут еще свои же. Петя бежит не быстро, крутя головой и выбирая дорогу. Дело в том, что снег слегка скрыл всякий мусор, и грохнуться, запнувшись за какой-нибудь кирпич или балку, ничего не стоит. Внезапно сквозь шум близкого боя раздается одиночный выстрел. Глядя на дом разведчиков, не заметил сначала, откуда и куда стреляли, а когда не видя Петруху возле дома, оторвался от прицела, нашел того лежащим на земле.

– Сука! – я заорал так, словно хотел, чтобы фриц, стрелявший в моего братана, услышал меня. Ищу место, откуда был сделан выстрел, и тут слышу еще один. Как раз второй я уже заметил, по вспышке. Снайпер, а это, несомненно, был именно снайпер противника, засел на четвертом этаже полуразрушенного дома, что стоял слева от меня.

«Черт, отсюда мне его не взять», – мысли в голове путались. Мне подняться выше никак, в доме всего два этажа, а фриц высоко. Дом ко мне под углом, снайпер просто не видел меня, вот и не стрелял раньше. Ясно, почему не выходят парни, они знают о стрелке, а я дурень Петю на смерть послал. Взяв на прицел то окно, из которого был сделан последний выстрел, пристально разглядываю его. Что-то есть, но не уверен. Раз фашистский стрелок стрелял вниз, он должен был прилично высунуться, иначе земли ему не видно. Я отполз от дыры и, поднявшись в глубине комнаты, подошел к окну, где раньше стоял Петя. Выдернув дымовую гранату, размахнулся и со всей силы зашвырнул ее в сторону дома разведчиков. Конечно, не докинул, тут далеко, если бы можно было докинуть, я бы и напарника не посылал. Но вот до Пети граната долетела, упала чуть левее, нормально, туда и целился. Петро, кстати, лежит не двигаясь. Вернувшись на место, смотрю в прицел. Определенно вижу что-то, но не пойму, что именно. То ли каска торчит, то ли кажется. Тьфу ты, да это же приманка! Быстро в бинокль разглядываю дом, о, вот ты где, сука! Фриц решил поймать меня на каску. Сам ушел в ту часть дома, что была ближе ко мне, он ведь сейчас даже сможет сверху разглядеть мои ноги и выстрелить, в окно слева я должен быть ему виден. Ловлю в прицел фигуру с винтовкой в руках в окне третьего этажа, фриц уже целится, он ведь не видит направленную в него винтовку, поэтому и не торопится. Стреляем мы одновременно. Меня было слишком видно, не рассчитал я все же, надеясь, что снайпер, видя цель не полностью, стрелять не будет. Резкая боль в районе бедра пронзает, как кинжал. Но фриц, видимо, рассчитывал, что я дернусь, и тогда он сможет закончить, я же, подтянув ноги ближе к стене, вытягиваюсь вдоль нее и ору. Ору так, что меня слышат, наверное, в штабе фронта. Выхватываю бинт и мотаю ногу чуть выше раны. А рана серьезная. Выше колена сантиметров на десять-пятнадцать, кровь бежит одуреть как быстро. Перетянув ногу, накладываю повязку, конечно, поверх штанов. Надо заставить себя выглянуть. Приникнув к биноклю, через силу заставляю себя подтянуться к дыре. Никого не видно, а если этот говнюк сейчас ко мне идет… Нет, я четко знаю, что выстрелил до попадания в меня пули снайпера, шансов, что фриц успел убраться, никаких, но все же. Стрельба между тем становится все тише, да и стреляют, скорее всего, одни немцы. Неужели всех разведчиков положили? Выглядываю в направлении дома и… не вижу Петруху. Обшариваю всю округу, но напарник просто растворился.

– Черт, Петя! Куда ты нафиг подевался? – Вижу, как из-за угла дома разведчиков вылезли немцы и стреляют куда-то в мою сторону. Шлепков пуль о стены нет, значит, стреляют в кого-то рядом с домом. Надеюсь, что это все же разведчики на прорыв пошли.

– Ну, суки, раз мое время пришло, то я закончу свою охоту на позитивной ноте.

Фрицев было одиннадцать, я выстрелил ровно одиннадцать раз. Все они направлялись в мою сторону и были идеальной мишенью. Это был мой рекорд, лучшие выстрелы за все время, что я на войне. За минуту уничтожил одиннадцать солдат противника, а всего получается восемнадцать, снайпера не считаю, не уверен, вдруг он живучий оказался. Хотя против моих спиленных наконечников шансов там нет. Я недавно стал использовать пули, которым спиливал кончики, делая их тупоголовыми. На дистанциях боя в городских условиях траектория почти не изменилась, хотя я и пристрелял винтовку заново.

– Ха! Вот так вот, доблестные доичен зольдатен, знай наших! – я выкрикнул вслух ругательство. Осмотрев еще раз округу, решил, что, может, еще и поживу, если вылезу отсюда.

Внезапно, на улице, метрах в пятидесяти от дома, что занимали разведчики, появился БТР «Ганомаг».

– О, я как-то не думал о такой концовке, поторопился я себя в живые записать.

Укладываюсь к прицелу. Достав все оставшиеся патроны, а было их два десятка, положил на рукавицы сбоку от себя. Надо бы до трупов наблюдателей доползти, они в соседней комнатухе лежат, у одного винтовка была, патроны, стало быть, должны быть. Для себя я уже все решил, так что не думал уже ни об отходе, ни о смене позиции.