— Я должен был, Карлотта! Я боялся приехать сюда… но я должен был поговорить с тобой. Я видел тебя вчера…

— Где? — воскликнула я.

— Я был… рядом с домом и увидел, как ты въезжаешь во двор на лошади. Это было днем… и стоило мне тебя снова увидеть, как…

— Послушай, Мэтью, то, что было между нами, закончилось. Это был какой-то приступ безумия с обеих сторон. Это было не правильно… было плохо. Я так виню себя за это! Дамарис любила тебя, а когда она увидела нас там… Она отсутствовала всю ночь, всю ту ночь она провела в саду, под этой ужасной грозой. Ее все так искали! Она бы умерла, не найди ее тогда отец, и мы в этом были бы виноваты, Мэтью. Мы чуть не убили ее. Все, хватит… Мы не должны больше встречаться. Я продаю Эндерби-холл. Я не вынесу, если еще хоть раз мне придется поехать туда. Как, впрочем, и Дамарис, я уверена… хотя она и не может этого сделать… Когда мы ездили в Эверсли-корт, ей пришлось помогать. Только представь себе это. Дамарис, которая все уголки в округе объездила на своем Томтите! Это невыносимо! Только так мы можем покончить со всем этим — постарайся все забыть.

Вернулась Харриет.

— Вино несут, — объявила она. — А теперь расскажи нам, чем ты занимался с тех пор, как покинул Грассленд? Думаю, ты сейчас в отпуске, прямо из армии? Насколько я помню, ты был военным, сейчас всех заставляют служить, в связи с этими победными боями на континенте.

— Да, — ответил Мэтью. — Я в армии.

— Но скоро возвращаешься в свой полк? Надеюсь, герцог Мальборо вскоре закончит эту глупую войну. А как твоя мать?

— С ней все хорошо, благодарю вас.

— Надеюсь, она теперь счастливо живет в Лондоне после того, как попробовала немножко сельской жизни?

— Да, думаю, город ей больше по душе. Харриет вздохнула.

— В городе хорошо… Часто ли она ходит по театрам? — Она повернулась ко мне, по-видимому, заметив, что я необычно молчалива. — Ты знаешь, во Франции театры отнюдь не процветают. Мадам Мантенон сделала из бедного старого Людовика настоящего святошу. По-моему, на старости лет она раскаялась и закрыла большинство театров, будто бы это обеспечит ему местечко в раю! Обещаю вам: он эту войну не выиграет. Наилучший способ ускорить свое поражение — это закрыть театры.

— О, Харриет, — сказала я с принужденным смешком, — что за странные выводы!

— Да, моя дорогая, это действительно так. Людей надо подбадривать, особенно в военное время, а самый лучший способ повергнуть их в мрачное настроение — это лишить развлечений. Ты согласен? — улыбнулась она Мэтью.

— Вы абсолютно правы.

— Это естественно! — воскликнула она. — Люди с такой радостью приветствовали возвращение короля Карла только потому, что устали от пуританских законов. Я хорошо помню ликование, когда снова вернулись веселые деньки. В то время я была очень молода…

— Конечно, Харриет! — Я решила ей польстить.

— Интересно, помнит ли твоя мать, как мы играли вместе?

— Да, — сказал Мэтью. — Она упоминала об этом.

— Вскоре после этого я покинула театр, но актриса всегда остается актрисой. Признаюсь вам, огни рампы никогда не перестанут ввергать меня в сладостную дрожь.

В таком духе продолжался разговор и дальше, но, по-моему, ни я, ни Мэтью особенно не прислушивались к ее словам.

Когда Мэтью уезжал, Харриет спросила, когда он будет в Лондоне. Он ответил, что, может быть, он еще пробудет в «Приюте скрипача». Ему понравилась эта гостиница, да и местность была очень привлекательной. Ему нравилось ездить по округе.

— Если хочешь, заходи к нам еще, — сказала Харриет.

— О, благодарю вас! — горячо ответил Мэтью. Больше случая остаться наедине нам не представилось, но по его пылкому взгляду я поняла, что он еще вернется в Эйот Аббас.

* * *

Немного позже ко мне с тревожным видом подбежала Джейн Фармер. Она интересовалась, не со мной ли Кларисса?

Я была удивлена. Обычно в это время Кларисса играла в саду, а потом она отдыхала. На этом, как правило, настаивала Джейн, хотя Кларисса частенько бунтовала. Но Джейн была непреклонна, и каждый раз Кларисса приходила к решению, что лучше подчиниться ей.

— Я сидела в беседке, — сказала Джейн, — и шила, как обычно, а Кларисса играла неподалеку с воланом. Она подбрасывала его, то и дело окликая меня, — одним словом, все шло, как обычно, но вдруг я поняла, что уже долгое время ничего не слышу. Я тут же отложила шитье в сторону и пошла посмотреть. Ее нигде не было. Я подумала, что она пошла в дом, к вам.

— Нет, — ответила я. — Ее не было со мной.

— Она говорила о вас, что покажет вам новую ракетку… так что я подумала…

Во мне проснулась тревога.

— Она — разумная девочка. Ей не раз говорили, чтобы она никуда не уходила.

— Мы были только в саду. Я думала, что она могла пойти к вам…

В моей голове мелькнула невероятная догадка, но я тут же от нее отказалась.

— Мы должны немедленно найти ее! — сказала я.

В комнату вошла Харриет, я рассказала ей, что произошло, и пошла в сад.

«Она должна быть где-то здесь», — думала я. Я хорошо помнила случай, когда она спряталась, чтобы подразнить нас, и другой случай, когда она заснула в зарослях кустарника.

Джейн все больше беспокоилась и винила себя, но я-то знала, что Кларисса такая непоседа, что просто невозможно углядеть за ней.

Мы обыскали каждый уголок, но прошел час, а мы не нашли ее. Теперь все уже были напуганы по-настоящему.

Приехали Бенджи и Грегори, уезжавшие по делам поместья, и присоединились к поискам. Именно Бенджи и обнаружил в кустарнике зеленое перышко. Мы сразу узнали его: оно выпало из воланчика Клариссы.

Вот тогда и я действительно испугалась.

— С ней наверняка все в порядке, — заявила Харриет. — Это напоминает мне тот случай, когда ты потерялась и мы нашли тебя в Эндерби-холле.

Мне не хотелось снова вспоминать Эндерби-холл, и я очень беспокоилась за Клариссу.

К этому моменту мои страхи начали приобретать конкретную форму. «Он не мог, — думала я. — Он бы не сделал ничего подобного!» Но я знала, что он способен на все.

Я пошла к старому дубу, о котором рассказала Хессенфилду, сунула руку в дупло. Внутри лежала записка. Дрожащими руками я развернула ее и прочитала:

«Дорогая моя, не беспокойся. С девочкой все в порядке. Ты должна присоединиться к нам. Встретимся на этом самом месте в полночь. Я буду ждать тебя.

X.»

Я стояла и мяла в руках эту бумажку. Я не могу описать свои чувства: облегчение, что Кларисса вне опасности; гордость, что Хессенфилд так нуждался в ней, что рискнул своей жизнью ради нее; волнение при мысли, что я снова буду с ним, и некую отчаянную решимость с этого момента быть преданной Бенджи. Внутри меня кружился вихрь чувств. Я была безумно счастлива и в то же самое время глубоко опечалена. Мои мысли то и дело возвращались к нему — снова увидеть его, бежать с ним… куда? На побережье, конечно. Я знала, там нас будет ждать лодка, я знала, что с этой ночи у меня начнется новая жизнь, полная радости и счастья. Я вновь буду с моей девочкой, которая с каждым прожитым днем значила для меня все больше. Я буду с моей девочкой и ее отцом.