Земля покрыта слоем грязи —

И отпечатками пестрит,

Сюда любой, как будто в князи,

Попасть до срока норовит.

Застлали небо тучи пыли —

Клубятся вольно на ветрах

Частицы тех, кем раньше были

Мы все. А нынче – это прах.

Вот громыхнет железо звонко —

Не подложить ли нам угля?

И поднимается заслонка

Не жизни, а лишь смерти для.

Работник ада прах мешает

И в пламя пристально глядит,

Задумался. Видать, решает,

Чьи кости нынче раздробит.

В корзины ссыплет сизый пепел —

Не удобрить ли им поля?

Удел сожженных будет светел,

Не смерти, а лишь жизни для.

Сгораем быстро, словно свечи:

Вчера – дитя, сейчас – старик.

Не затухают божьи печи

Ни на один короткий миг.

Но знаю я, что в этом мире

И лета зной, и холод стуж

Возможны, лишь когда в эфире

Летает пепел наших душ…

И все равно, Венеция оставалась божественно, неповторимо прекрасной даже среди этой жуткой вакханалии дождя, снега и ветра. Снежное одеяние, укутавшее дома, мосты и деревья, придавало ей совершенно новое, доселе невиданное очарование. Оно напоминало пышное подвенечное платье, надетое на умершую невесту, так и не дожившую до дня свадьбы. Город словно прощался с жизнью.

Холод усиливался. Легкое облачко пара курилось над моей непокрытой головой, превращая волосы в слипшиеся сосульки. Сердце натужно билось медленными, ленивыми ударами. Я замерзла, но упрямо брела к цели, сверяясь по большому глянцевому путеводителю, купленному на вокзале. До искомого госпиталя оставалось уже не так далеко. Редкие прохожие провожали меня недоуменными взглядами, безмерно дивясь и не по погоде легкой одежде, и странной одержимости, написанной на бледном и застывшем от холода лице. Меня вела одна лишь сила воли, более всего смахивающая сейчас на фанатизм.

Огни в домах не горели, очевидно, из-за перебоев с электричеством. Стены зданий покрывали серебристые налеты изморози, узкие переулки утопали в темноте. По бурой воде каналов плыли комья сбившегося снега. Магазины не работали. Я пробиралась по какой-то улице, как вдруг дверь одной из лавок распахнулась и, чуть не сбив меня с ног, из нее стремительно вышел симпатичный мужчина, одетый в теплую меховую куртку. Я пошатнулась и едва не упала, но он обхватил меня сильными руками и заботливо прижал к себе. Я подняла голову и встретила сочувствующий взгляд добрых карих глаз… Глаз, которые я, кажется, где-то уже видела. Но вот где и когда – этого я так и не смогла вспомнить.

Вполне довольный собой, Конрад распахнул дверь злополучного магазина и неожиданно столкнулся с высокой худощавой девушкой, легкомысленно одетой в легкую кожаную курточку, смахивающую на короткий пиджачок. Голову припозднившейся незнакомки венчал смерзшийся колтун из длинных медно-рыжих волос. Столкновение оказалось довольно сильным, и девушка неминуемо отлетела бы в ближайший сугроб, если бы Майер не успел ловко подхватить стройное, одеревеневшее от холода тело.

– Ну, нельзя же относиться к себе так наплевательски! – сердито изрек вервольф, крепко прижимая к груди миловидную незнакомку, шокированно таращившуюся на него огромными изумрудно-зелеными глазищами. – На дворе не май месяц, а вы так легко одеты. – Конрад вдруг непонятно от чего смутитлся и замолчал.

– А еще несколько дней назад я бегала на утреннюю зарядку в шортах и футболке, – бездумно протянула девушка, не делая ни малейшей попытки вырваться из крепких мужских объятий.

– Вот черт, – восторженно хохотнул Майер, свободной рукой сжимая ладонь девушки и поднося ее к своему рту, чтобы погреть дыханием, – вы прямо не человек, а какая-то ледяная дева из скандинавской саги.

– Я – ангел! – совершенно серьезно заявила незнакомка, улыбаясь странной предобморочной улыбкой.

– Не исключено! – покладисто согласился Конрад, и не ожидавший более адекватной реакции от чуть ли не насмерть замерзшего человека. – А ну-ка, ангел, полетаем…

Вой полицейских сирен доносился уже совсем рядом, поэтому рыцарь подхватил на руки практически невесомое тело, быстро огляделся и ногой в тяжелом ботинке пнул дверь в подъезд ближайшего жилого дома. Деревянная створка, хоть и запертая изнутри, не выдержала напора его стальных мышц и, жалобно звякнув сорванным шпингалетом, распахнулась во всю ширь. Вервольф занес девушку в подъезд, посадил на широкий подоконник и довольно потер ладони:

– Вот так-то оно лучше будет! И еще… – он снял с себя теплую куртку и надел ее на незнакомку. – Широковато и длинновато конечно, но, – он натянул капюшон на ее голову и застегнул куртку до самого верха, – это вас согреет!

Во время краткой процедуры одевания он успел ощутить какое-то громоздкое и угловатое украшение, спрятанное под рубашкой девушки, но не заострил на этом особого внимания, любуясь прелестной незнакомкой.

Девушка пошевелила согревшимися пальчиками, благодарно хватаясь за локоть Майера. На сердце у него сразу же стало непривычно светло и радостно. Нет, эта девушка не выглядела безупречной красавицей, но нежный овал ее лица, чуть порозовевшие щеки и яркие глаза под ровными дугами темных бровей произвели на Конрада неизгладимое впечатление, заставив временно отвлечься от мыслей о собственных неприятностях.

– Как же вас зовут, ангел? – спросил он, продолжая разглядывать девушку с все возрастающим интересом.

Незнакомка интригующе улыбнулась:

– Вы не обидитесь, если я скажу, что хотела бы сохранить инкогнито? Или это вас удивит?

– Удивит? – вервольф задумчиво почесал кончик носа. – Я за истекшие сутки такого навидался, что вряд ли уже способен удивляться чему-либо еще. Хотя, – он оглядел японские клинки, профессионально закрепленные на поясе девушки и окутанные едва видимой дымкой голубоватого свечения, – вы не кажетесь мне обычным человеком! – он осторожно прикоснулся к рукояти Кото.

– Вы видите мои кэны? – поразилась рыжеволосая.

Конрад кивнул.

– Мда! – неопределенно протянула девушка. – Да кто же вы такой?

– А если я отвечу, что я убийца, то как вы на это отреагируете? – иронично прищурился вервольф, наблюдая за ее подвижным и выразительным лицом.

Девушка недоверчиво прикусила губу:

– Вряд ли! – после минутного раздумья объявила она, глядя на него испытующе. – Уж поверьте, за последние несколько дней я повидала достаточно убийц. Они черствы душой и никогда не кинутся спасать какую-то замерзающую незнакомку…

Майер беззвучно рассмеялся.

– Я живу неподалеку отсюда. Может быть, вы не откажетесь посетить мою скромную холостяцкую берлогу, обсохнуть, обогреться и отдохнуть? Гарантирую – вас я не убью!

Девушка с сожалением покачала укрытой капюшоном головой: