брак с православным малоимущим одесситом, хотела бежать в город на лодке, погибла в морской пучине, а затем бродила по ночам люстдорфским берегом, распугивая мнительную общественность.

Справедливости ради упомянем ещё один сюжет, который может сопрягаться с легендами о привидениях в окрестностях Одессы. Правда, от города далековато, ближе к Аккерману, село Кимбет. Тамошние жители толковали о некоем упыре, который ночами поднимался из могилы, бродил меж домами, всячески пакостил, а в итоге наслал засуху. Как сообщал «Одесский вестник» (1867 год, № 159), сельчане до того рассвирепели, что раскопали эту могилу, вылили туда две бочки воды и — вообразите! — к вечеру пошел дождь…

Привоз

С ним связано множество всяких преданий и небылиц, в абсолютном большинстве вполне безобидных. Однако один сюжет представляется мне всё же вредоносным, поскольку заметно искажает общую картину эволюции плановой застройки исторического центра и реалии топонимического ландшафта. Порой даже в серьёзных публикациях говорят о каком-то единовременном обустройстве Привозной площади, вплоть до того, что приводят конкретную дату основания Привоза — 1865 год. На самом же деле всё обстояло следующим образом.

Изначально Привозная площадь располагалась сразу за первым городским базаром — Вольным рынком (Старым базаром), функционировавшим с 1795 года. Затем она мигрировала в направлении нынешней по мере застройки прилегающих кварталов и устройства специализированных рядов — Щепного, Резничного, Рыбного. То есть, скажем, в середине 1810-х она занимала уже территорию меж нынешними Старорезничной и Пантелеймоновской, в 1820-х — меж Пантелеймоновской и линией оборонительных казарм, преобразованной во вторую черту порто-франко. После ликвидации этой черты, Привозная площадь ещё немного сместилась, вобрав в себя и одну из бывших оборонительных казарм.

Таким образом, «Привоз» по существу составлял «отделение» Старого базара (так, в «Ведомостях Одесского городского общественного управления» разных лет неоднократно читаем однозначное: «(…) на Привозной площади Старого базара»), предназначенное для торговли непосредственно с колёс, а точнее — с возов, фур и проч. При этом торгующие с колес не платили никаких рыночных сборов вплоть до середины 1860-х годов. Не было здесь и собственного учреждения мер и весов. Из сказанного становится совершенно очевидно, что попытки отдельных краеведов датировать основание Привоза как рынка каким-нибудь конкретным годом не имеют под собой решительно никаких оснований.

Топонимический аспект. Привозной рынок: именно в такой формулировке записаны места под каменные лавки, отведённые в 1796 году, в документах. Привозной рынок неоднократно упоминается в материалах 1800-х годов, например, в архивном деле, где говорится о намерении построить вблизи него храм во имя святой Екатерины. Параллельно, однако, всё же немного позднее в ходу топоним Вольный рынок. В конце XVIII столетия нередко говорится просто о рынке или городском рынке, ибо другого не существовало. То есть семантического различия меж топонимами Привозной и Вольный рынок изначально даже не было. Это не вызывает вопросов, поскольку до возведения лавок по периметру рыночной площади торг производился с колес. Затем оный переместился с базара на его периферию, и тогда вместе с ним переместилось иллюстративное наименование. Старый базар и Привоз сделались различными топонимическими объектами, сохраняя, впрочем, функциональное единство.

Топонимия

Целый букет легенд касается этимологии названия одесских улиц, а в некоторых случаях даже самой их атрибуции, то есть местоположения. Например, дебатируется этимология топонимов Дерибасовская улица (в честь какого де Рибаса, не в связи ли с садом де Рибаса), Ланжероновская (в этом случае приводятся фейковые первоначальные названия), Малая и Большая Арнаутская (рассказывают небылицы о росте арнаутов, то есть православных албанцев), Садиковская (по якобы наличию неких садиков), Надеждинская (якобы в честь какой-то Надежды), Елисаветинская (якобы в честь Е. К. Воронцовой), Градоначальницкая, Конная, Нежинская (споры и путаница о поводах, приведших к появлению этих названий), Генуэзская (не нынешняя, а упоминаемая в архивных документах: ошибочно отождествляют с Екатерининской), Черноморская (тоже не современная, а давняя: путаница с локализацией) и т. д.

Чтобы разобраться во всех этих вопросах» надо прежде всего знать, что в архаической Одессе вовсе не было уличных указателей: они появились» да и то лишь в центре, только к июню 1825-го, а номера и того позднее, причём не номера домов, а номера кварталов и мест. На Молдаванке указатели вообще установили осенью 1839 года. Сами названия улиц, переулков, площадей и т. д. входили в официальный обиход лишь на рубеже 1820-1830-х, состоявшись (за редким исключением) как «народные топонимы». Поэтому в этом разделе мы остановимся на общих вопросах одесской топонимии, приведем ряд иллюстративных примеров, поясняющих её этимологию, укажем на связанные с этим обстоятельства, включая эволюцию административно-территориального деления города и специфики застройки.

История городских топонимов не может рассматриваться в отрыве от истории застройки Одессы, ибо в абсолютном большинстве случаев прямо из нее проистекает. Незнание или непонимание деталей планового, поквартального разрастания города нередко приводит к ошибочным и даже курьёзным выводам о генезисе и семантике тех или иных названий улиц, переулков, площадей, элементов рельефа и т. п.

Типология одесских топонимов довольно прозрачна, и при этом почти все они относятся к народным, то есть стихийно явившимся в бытовой практике. Основная их функция проста и понятна — помочь ориентироваться в среде нарождающегося полиса, в условиях отсутствия иных чётких ориентиров. Как уже говорилось, юная Одесса административно и территориально разделялась сначала на два форштата, а затем на три части. Последние же, в свою очередь, расчленялись на отдельные нумерованные кварталы и места. Планы города, как видно, из архивных документов, были в большом дефиците, а тиражироваться стали лишь с начала 1830-х. Никаких бедекеров не было и в помине.

Первые генеральные планы периодически уточнялись, порой со сменой нумерации кварталов. Мало того, эта нумерация нередко дублировалась. Скажем, при перепланировке так называемой Арнаутской Слободки (давшей название улицам Большой и Малой Арнаутским) во второй части города и застройке противоположной от неё нечётной стороны Канатной улицы появилось сразу несколько одноимённых кварталов, лежащих на незначительном удалении друг от друга. В результате того, что часть бывшего Греческого форштата, меж Александровским проспектом и Преображенской улицей, отошли к первой части города, то есть бывшему Военному форштату, здесь продублированы кварталы под номерами I, II, III, IV, V, VI. Кроме того, кварталы (торговые отделения) под номерами I, II, III, IV были одновременно на Старом базаре и Александровской площади. Перемена планов приводила даже к полной ликвидации или, напротив, появлению улиц, переулков, площадей. Всё это в сочетании с периодической сплошной