Другие же Избранные, всяк сам по себе, принялись использовать найденные марвелы по своему разумению. И воцарился великий хаос, мир наполнился войнами, реки крови и моря слез потекли по земле, а каждый человек стал врагом другому человеку.

Подражая Основавшему, отступники создали несколько орденов, подобных Ищущим, и воевали друг с другом, стремясь заполучить в свои руки все артефакты, ибо поняли они, к какой силе прикоснулись, и возжаждали ее.

Под воздействием марвелов все Ищущие менялись. Облик их постепенно становился чудным, разум – мудрым, глаза – видящими, а кровь – бирюзовой. Но обретя иллюзорную власть над силой, они сами сделались ее рабами. Алчность жила в их сердцах, и она толкала Избранных на чудовищные злодеяния.

Среди отступников особенно возвысился некто, нарекший себя Мортусом, Владыкой Смерти. В его руках волею судеб оказались сразу два могущественных марвела – Сосуд Превращений и Стрела Возмездия. Не прошло и тридцати лет, как Мортус подчинил их своей воле и сам подчинился силе артефактов. И создал он братство, именуемое еще Братством Истинных.

С помощью Сосуда Превращений Мортус создавал из людей воинов, наделенных некоторыми способностями Властителей. Эти Истинные умели вести за собой, умели возбуждать в людях боевой дух, и еще они умели сражаться с такой неистовой силой, что враг в страхе бежал перед ними.

Воинство Мортуса, подгоняемое мощью Стрелы Возмездия, пошло по странам, неся с собой смерть и страдания. Короли людей дрожали на престолах своих, а их армии разбегались перед отрядами Истинных.

Оставшиеся в живых Избранные-отступники попытались объединиться, дабы противостоять Мортусу, но силы оказались неравными. Вскоре Мортус завладел многими из найденных артефактов и возомнил себя властелином мира, равным древним Властителям.

И тогда из добровольного заточения вышли Основавший и ученики его. За столетие, прошедшее с момента обретения «Книги Паука», Основавший сумел не только понять и принять силу Властителей, но и проникнуть в суть этой силы. И тогда древняя мощь подчинилась ему, а он остался свободным.

С помощью знаний, полученных из «Книги Паука», Основавший стал первым из живущих, кто приблизился по силе и разуму к Властителям древности. Не военной силой, не тупой мощью, не оружием и машинами, но разумом начал он войну с Мортусом. Союзниками в этой войне были ему люди, что не умели разглядеть истинного света знаний за мраком обыденной жизни, но горели желанием мрак этот развеять.

Очистительные костры запылали по всем государствам, по всем городам и весям Старого и Нового Света. Храня в секрете особенности, что дают марвелы своим хозяевам, Основавший повернул дело таким образом, что приверженцев Мортуса жгли, как отступников от Христовой веры, кою люди в то время почитали главной и единственной добродетелью.

Огонь скрывал бирюзовую кровь и высвобождал силы, что вложил Мортус в своих Истинных. Под натиском Основавшего одна за одной пали все его твердыни, а сам он оказался окруженным Избранными. И тогда свершил Мортус великое злодеяние, высвободив из Стрелы Возмездия всю ее силу. Стрела распалась прахом, а люди по всей земле обезумели, не имея возможности совладать с постигшими их желаниями к убийству и насилию.

Разгневанный Основавший собственноручно уничтожил Мортуса. Тело его расклевали хищные птицы, голову раздавили гранитные глыбы, руки пожрали дикие звери, а ноги – безголосые морские твари. Так закончил свои земные дни тот, кто вопреки установленному судьбой порядку вещей вознамерился управлять миром.

Основавший же и ученики его принялись за великие труды, ибо, удовлетворяя жажду смерти, человечество принялось так рьяно уничтожать себе подобных, что смерть грозила всему роду людскому.

И лишь создав новую веру, вышедшую из старой, как ребенок выходит из чресл матери, сумел Основавший обуздать силу Стрелы Возмездия. Но не следует думать, что мощь артефакта сразу растаяла бесследно. Еще несколько веков по всему миру бились люди друг с другом, выполняя волю Мортуса – великого злодея.

Постепенно все бразды правления государствами и народами оказались в руках Основавшего и его Избранных. И тогда начал он направлять государей человеческих и их подданных по пути, указанному в «Книге Паука» как наиболее подходящему для живущих и смертных.

Когда же эти деяния принесли первые плоды, объявил Основавший, что отныне он и все Избранные именуются Пастырями, ведущими бесчисленные отары прозябающих во мраке к свету и благости. Так и повелось – Пастыри заботятся о живущих и смертных, не давая им никакого повода усомниться в естественности хода истории человеческой…

Гуцул замолчал. Громыко восхищенно крякнул:

– Ну, етитская сила! Выходит, мы все, люди, человеки – кутята слепые? А этот… бляха-муха, Главный Пастух, как его… Основавший, он, выходит, всеми нами управляет? Да херня все это, ни в жизнь я не поверю в такое…

– Зря вы так, сударь, – граф покачал головой. – Все, что мне удалось выудить из сознания этого… человека, очень серьезно. Марвелы… Вот как они называют артефактусы… Чудовины, если по-русски. Ваш профессор, Николай Кузьмич, оказался прямо-таки провидцем. Впрочем, господин Гуцуляк поведал нам отнюдь не все. В его памяти содержатся, я чувствую это, еще немало интересных для всех нас воспоминаний.

Торлецкий закрыл глаза, снова забормотал что-то. Илья почувствовал, как тело Гуцула напряглось, словно бы сопротивляясь вторжению чужой воли.

– Я есть адепт Нового Пути, – отчетливо произнес Гуцул. Потом его голос снизился до неясного бормотания. Продолжалось это около минуты, после чего пленник умолк.

Еще несколько раз Гуцул произносил какие-то невразумительные фразы, из которых более или менее ясно понять удалось только:

– …Среди перечня творений Древних Властителей, не найденных до сих пор, «Книга Паука» упоминает Ларец Желаний. Это – марвел высшего ранга, могущество его безгранично, но возможности очерчены четырьмя обращениями…

Некоторое время ничего не происходило. Потом пленник начал нести какую-то мешанину из обрывков слов и отдельных звуков. Но, видимо, граф все же сумел подавить сопротивление и заставил Гуцула говорить. Глубоко вздохнув, раненый принялся воспроизводить кусок диалога, в котором участвовали двое – он сам и некто, которого Гуцул называл «Хозяин».

– …Хозяин, все готово.

– Я вижу. Приблизься.

Голос Хозяина странно резал слух – словно бы тот не говорил, а через силу выкашливал слова.

– Готов ли ты, живущий и смертный, встать на Новый путь?

– Да, Хозяин.

– Готов ли ты, живущий и смертный, следовать Новым путем?

– Да, Хозяин.

– Готов ли ты, живущий и смертный, отринуть свою прошлую жизнь во имя Нового пути?

– Да, Хозяин.

– Знаешь ли ты, живущий и смертный, что свернувший с Нового пути перестает быть живым?