— Я тут задерживаюсь, никак не могу вырваться. Ну, как тебе спагетти?

— Ты был прав.

— Ты еще долго будешь в городе? Надо бы встретиться, есть кое-какие мысли.

— Несколько дней.

— Завтра у меня тяжелый день. Может быть, послезавтра?

— Подходит, — ответил Стив. — Пусть твоя секретарша позвонит мне и назначит время.

— Ладно, — согласился Сэм. — Спасибо.

Стив удивился.

— За что?

— За то, что так мило отнесся к моей девушке. Я ценю это. — Он повесил трубку.

Марилу открыла дверцу бара и достала оттуда два бокала. Беря один из ее руки, он почувствовал, что у нее дрожат пальцы.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Она кивнула.

— Все в порядке.

— Ты, наверное, устала, — сказал он. — Работала целый день на жаре, потом еще готовила. Пожалуй, я пойду, чтоб ты могла отдохнуть.

— Нет, — возразила она. — Не уходи.

— Тебе лучше поспать.

— Я в порядке. Я же не сама готовила обед, я заказала его. Единственный, кто может приготовить такое, — это Билли Карин из «Каса де Оро» на бульваре Санта-Моника.

— Ты шутишь?

— Не удивляйся, — улыбнулась она. — Это ведь Голливуд. Здесь нет ничего настоящего. Здесь все не похоже на то, чем является на самом деле.

Он молчал.

— Я не умею готовить, — призналась она. — И никогда этому не училась. Когда мне было четырнадцать лет и мы жили в Марсале, один режиссер увидел меня. Я уже тогда была в теле. Через две недели я уехала с ним в Рим. Мой отец был доволен. В нашей семье было еще семь ртов.

Она внезапно отвернулась.

— Видишь ли, сицилийцы не так уж щепетильны в отношении чести, как это думают. Десять тысяч лир тогда были большие деньги.

Десять тысяч лир — это меньше двадцати долларов.

— Извини, — сказал он.

— За что? — спросила она, не поворачиваясь. — Я кое-чему научилась у своего отца. Он говорил мне, что все в этом мире имеет свою цену. Даже честь. Я хорошо усвоила этот урок. После того режиссера были еще и другие. Всегда кто-то был. Теперь это Сэм. — Она повернулась к нему. — Видишь, ты был прав насчет меня.

Он заметил в ее глазах слезы.

— Не совсем, — Стив покачал головой. — Ты любишь его?

Марилу выдержала его взгляд.

— Не в том смысле, как ты думаешь, но я люблю его по-своему. Я его уважаю.

— Но почему ты с ним? — спросил Стив. — Тебе больше не надо идти на это, ты сейчас сама звезда.

— Я и сама себе это говорю, но пока не верю, — ответила она. — Я боюсь. Я боюсь, что, если рядом со мной никого не будет, успех меня покинет.

— Это неправда, — возразил он. — Кем бы ты ни была, ты сама достигла этого. Сама. Ты стоишь одна перед камерой. Не кто-нибудь, а ты. И ты одна на экране перед всем миром. Только ты.

Она подняла бокал.

— Ты очень добрый, Стивен Гонт. Спасибо.

— Ты очень красивая женщина, Итальяночка. И готовила ты это сама или нет, такого спагетти я еще никогда не пробовал.

— А ты? — в свою очередь, спросила она. — Ты никогда не говоришь о себе.

— А нечего и говорить…

— Очень многим нечего говорить о себе, но они как-то ухитряются. Говорят без остановки. Я с тобой встречалась уже два раза, и ты только слушаешь, а все остальные только и хвалятся, какие они великие. А ты — нет. Ты великий?

— Я самый лучший.

Она серьезно посмотрела на него.

— Я верю. Ты женат?

— Нет. Был женат.

— Развелся?

— Она умерла.

— О! — В ее глазах появилось сочувствие. — Ты любил ее?

— Да. — Он не знал, продолжать или нет. — Но слишком поздно узнал об этом.

Она кивнула.

— Так оно всегда и бывает. Мы никогда не ценим того, что имеем.

Он посмотрел на часы.

— Одиннадцать. Наверное, мне лучше уйти. Тебе ведь завтра снова стоять перед камерой.

— Я завтра не работаю.

— И что же ты делаешь по выходным? — спросил он.

— Завтра буду учить роль. Потом буду ждать, когда позвонит Сэм. Если он позвонит и сможет приехать, мы вместе поужинаем.

— А если не сможет?

— Тогда я поужинаю одна. Посмотрю телевизор и лягу спать. Послезавтра будет тяжелый день. Я буду работать. Мне всегда лучше, когда я работаю.

— А ты выходишь куда-нибудь? Ну там, в кино или еще куда?

Она покачала головой.

— Нет. Как это будет выглядеть? Марилу Барцини, звезда, ходит куда-то одна. Но ничего, я привыкла.

— Это плохо, — сказал он. — Ты не должна сидеть все время взаперти.

— Это долго не продлится, — сказала она. — Я приняла решение. Я не буду подписывать контракт на те два фильма. Вернусь в Италию, там я смогу быть свободной. Там я дома.

— Сэм знает об этом?

— Нет. Откуда ему знать? Я только сегодня это решила.

— А когда будешь возвращаться, заедешь в Нью-Йорк?

— Если ты попросишь меня об этом.

— Я прошу тебя.

— Тогда приеду.

Он подошел к ней и обнял. Она положила голову ему на грудь, и они долго стояли так. Он повернул к себе ее лицо и нежно поцеловал.

— Спокойной ночи, Итальяночка.

— Спокойной ночи, Стивен Гонт.

Он взял галстук с кресла, она подала ему пиджак. И не сказав больше ни слова, он ушел. Она долго стояла, глядя на закрытую дверь. Пройдя в спальню, она вдруг поняла, что ей так хорошо, как давно уже не было.

* * *

— Ты это видел, Сэм?

Сэм поднял глаза, оторвавшись от яичницы с беконом.

— Что видел? — спросил он с набитым ртом.

Дениза протянула ему «Репортер» и показала заметку на первой странице: «Барцини возвращается в Рим».

Он взглянул на газету и кивнул, продолжая жевать.

— Я думала, что она подписала с тобой контракт еще на два фильма, — сказала Дениза.

— Мы решили отказаться от этого. Ей здесь плохо. Она хочет работать в Риме.

Дениза попыталась скрыть радость.

— А это не повлияет на твои планы?

— Конечно, повлияет, — кивнул он, снова набивая рот. — Но зато теперь я смогу возвращаться домой пораньше, ведь мне не нужно будет появляться с ней везде.