В Садах, являвших собой симбиоз варьете, ресторана и отеля для состоятельных путников, он отобедал. Место было приятное: парк, в котором стояли дома для постояльцев с полным комплектом средневековых услуг. Тут нашлись прачечная, множество лавок, кузня, где ковали лошадей и точили клинки, конюшня и, разумеется, великолепные бани с девочками. Одинцова потчевали в павильоне, увитом виноградной лозой, прямо перед ним журчал фонтан, и три стройные танцовщицы услаждали взор ритмичным покачиванием бедер. Стоили все эти удовольствия золотой.

Закончив с обедом и увернувшись от девушек, жаждавших теперь потанцевать с молодым сотником в постели, Одинцов отправился на конюшню и выбрал себе лошадь. В его воинском ранге считалось унизительно ходить пешком, к тому же один тяжелый кошель давил ему в ребра, а другой бил по бедру. Оставив в залог десять золотых, он велел оседлать резвую гнедую кобылку и отправился на поиски жилища Ар'каста.

Сразу за Садами Радости начинался пригородный район, в котором обитали самые богатые и благородные жители Катампы. Занятия у них были разные: попадались тут купцы, хозяева судов, мастерских и верфей, чиновники ад'серита, знатные офицеры, землевладельцы и даже князья. Эти большие шишки предпочитали жить во дворцах, окруженных садами, и всюду при въезде торчал столб с бронзовым или серебряным щитом, где угловатой ксамитской вязью перечислялись титулы и заслуги господина. Щиты упрощали поиск, но территория каждой усадьбы была велика, и весь аристократический район Катампы тянулся километров на двадцать. Спрашивать дорогу Одинцов не хотел, чтобы не выдать интереса к опальному вельможе, и полагался лишь на ориентиры, полученные от Азасты, — где-то к западу от Садов Радости, между поместьями адмирала П'телена и лесоторговца Ин'топура. До заката оставалось три часа, когда он нашел нужный дом. Дворец не хуже прочих, — хотя эта вилла не могла тягаться с замком бар Ригонов, ее ухоженный вид говорил, что положение Ар'каста, военного советника и стратега, было почетным и прочным. Что же с ним приключилось?

Одинцов дважды проехал мимо столба с серебряным щитом, разглядывая увитый лианами фасад, маячивший за деревьями. Там царила полная тишина, не бегали слуги, не появлялись всадники и паланкины, окна и двери были затворены. Имения соседей, адмирала и торговца, как и прочие, что попадались по дороге, выглядели куда оживленнее, здесь же все казалось погруженным в глубокий траур. Но щит с титулами Ар'каста не сняли, и Одинцов счел это хорошим знаком.

Он вернулся в Сады Радости, снял домик неподалеку от въезда, заплатив за три дня вперед, велел поставить кобылку рядом с верандой и подавать ужин. На этот раз ему прислали пятерых девушек — с фруктами, вином, жаренной на вертеле птицей и свежими лепешками, — последняя из красавиц тащила лютню. Одинцов оставил все, кроме девиц и лютни, и приказал не беспокоить его до следующего полудня.

Разочарованные девушки удалились. Он поел, скормил лошади лепешки и остаток фруктов и вздремнул пару часов. Когда в небесах зажглись звезды и круглый диск Баста взошел над горизонтом, он был свеж и бодр, словно проспал целую ночь.

Спрятав в седельную сумку кошельки и плащ, Одинцов проверил оружие. Ятаган у него был отменный, но слишком короткий, может, в доме Ар'каста найдется что-то более подходящее? Все же он военный советник и стратег… «Странное занятие выбрал ратонский разведчик!» — подумалось Одинцову. Что южане знают о войнах и битвах? Впрочем, Ар'каст провел в Ксаме десятки лет… возможно, он и в самом деле стал великим стратегом и тактиком. Но чисто в теоретическом плане — без сомнения, войск Ар'каст не водил. Все равно странно… Для ратонского агента было бы естественным избрать какое-то мирное занятие вроде торговли…

Размышляя на эту тему, он повесил ятаган через плечо и сунул за пояс кинжал. Увесистый мешочек с золотом болтался у бедра, и Одинцов подвязал его сзади на поясницу. Теперь он приготовился к любым неожиданностям, — золото, клинок и конь позволяли разыграть любой вариант, от подкупа до сражения и бегства.

Тихо ступая в своих мягких кожаных сандалиях, он вывел кобылку на дорогу, вскочил в седло и неторопливо двинулся в объезд уснувших Садов Радости, стараясь держаться в тени деревьев. Прилетел Шараст, Ветер хитроумия и обмана, ободряюще потрепал его волосы, потом раздался негромкий посвист Грима, призывавшего держать наготове клинок. Одинцов усмехнулся и ударил пятками в бока своего скакуна.

У столба с серебряным щитом он беззвучно спрыгнул на землю, завел лошадь в сад и привязал неподалеку от дома. Его окна были по-прежнему затворены, но кое-где на первом и втором этажах виднелся свет. Сначала Одинцов осмотрел нижнее окно — вернее, целых три, находившихся в дальнем конце левого крыла. Стекол тут, ввиду теплого климата, не было, и окна прикрывали только массивные бронзовые ставни. Приникнув к щели, он выяснил, что здесь находится кухня, весьма обширная и достойная такого богатого поместья. В кухне, за длинным столом, сидели пять-шесть мужчин, повара да охранники с саблями, — вид у них был невеселый.

Хмыкнув, Одинцов отступил в тень деревьев и направился к другому крылу. Тут вдоль второго этажа тянулась галерея, на которую выходили три или четыре двери, все, кроме одной, закрытые. Опробовав прочность лиан, подымавшихся до самой галереи, он довольно кивнул и полез наверх. Корявые плети толщиной в руку раскачивались под его тяжестью и чуть слышно шуршали, однако падение ему не грозило.

Преодолев каменный парапет, он очутился на широком балконе. Здесь, под плотной завесой листвы, царила полная темнота, и лишь бледный луч, пробивавшийся в щелку между штор, высвечивал кусочек расписного пола величиной с ладонь. Одинцов не сомневался, что тут, подальше от кухни, находятся женские покои. Ар'каст провел много лет в Ксаме, и дочь его могла быть ровесницей Арраха бар Ригона. Впрочем, даже от девочки двенадцати лет удалось бы получить немало ценных сведений, с маленьким ребенком дело осложнилось бы, и тут Одинцов полагался лишь на какую-нибудь верную служанку или дуэнью.

Беседуя с Залором на воздушном судне, он узнал, что агенты Ратона, снабжавшие южан информацией о северных делах, становились на удивление немногословными, когда шла речь об их личной жизни. Почти никто не говорил о своих туземных возлюбленных, о женах или о возрасте детей — возможно, они стыдились этого? Или считали недостойным внимания координатора? Поразмыслив, Одинцов решил, что все они, включая Асруда бар Ригона, были в трагической ситуации. Плоть требовала своего, сердце нуждалась в женской любви, появлялись женщины и, разумеется, дети. Но их потомки принадлежали иному миру, не цивилизованному Югу, а варварскому Северу, и, вырастая, впитывали большинство его пороков. Они могли убивать! Даже нежная Лидор, будучи крепкой и ловкой девушкой, сумела бы проткнуть кинжалом не одну глотку! Кем же был в глазах своего отца Аррах бар Ригон, сардар гвардии, забияка и дуэлянт? Профессиональным убийцей?

По словам Азасты, лет пять назад Ар'каст сообщил, что у него есть дочь, и больше никого. Вероятно, его возлюбленная умерла либо покинула его дом, но ребенку было не меньше пяти. Многое ли сможет рассказать пятилетняя девочка?