Никита даже не успел повернуть голову, как его шею обхватили чьи-то железные пальцы.

Неизвестный изо всех сил сдавливал горло, безо всякого сомнения намереваясь его задушить.

Никита попытался разжать пальцы, крепко вцепившиеся в его шею. По счастью, через несколько минут борьбы это ему удалось. Хватка незнакомого убийцы постепенно слабела. Над умывальником висело зеркало, и Никите удалось разглядеть время от времени появлявшееся из-за ею широкой спины лицо неизвестного. Оно было специально изменено. Черная шляпа-котелок, густая борода, круглые очки, длинные космы — все это явно скрывало истинную внешность нападающего.

Поняв, что ему не задушить Никиту, незнакомец быстрым движением выхватил из кармана тонкую шелковую удавку и захлестнул горло Никиты мертвой петлей.

Никита начал задыхаться. У него уже поплыли перед глазами разноцветные круги, когда ему, наконец, удалось нечеловеческим усилием просунуть пальцы под крепкий и скользкий шнурок.

Еще через несколько минут отчаянной борьбы Никита смог расслабить петлю. Удавка врезалась в руки, но все-таки мало-помалу шнур удалось немного вытянуть из рук незнакомца.

Видя, что инициативу перехватывает его жертва, убийца резко отпустил удавку и змеей выскользнул за дверь. Никите, правда, удалось схватить его за голову, но в руках его осталась лишь шляпа с прикрепленным к ней париком.

Единственное, что успел разглядеть Никита, это то, что настоящие волосы были кудрявыми и черными как смоль. Конечно же, Никита бросился за, ним вдогонку. Но таинственного убийцы и след простыл. Пробежав несколько вагонов, Никита вернулся обратно.

Неожиданное нападение, которое запросто могло окончиться его гибелью, заставило Никиту глубоко задуматься.

«Этот человек не похож на обычного хулигана или грабителя. Если бы он хотел украсть у меня деньги или какую-то вещь, ему было бы достаточно приставить мне нож к горлу или, в крайнем случае, ударить чем-нибудь тяжелым по голове. То, что он решил меня задушить, говорит о том, что он либо маньяк, либо…»

Никита неотрывно глядел в окно. Английский пейзаж ничем особенным не отличался от нашего среднерусского. Те же холмы, перелески, так же иной раз вдалеке блеснет узкая лента реки. Пожалуй, здесь только дома были другие — повыше и поосновательнее. Да еще вместо золотых маковок церквей на горизонте нет-нет да и мелькали высокие темные шпили готических храмов.

«…Либо этот человек намеревался убить меня. Кстати, если это действительно так, то странный случай у собора святого Павла тоже с этим связан. И брус, и кирпичи, безусловно, сбрасывал тот же таинственный незнакомец».

В купе вошел проводник и спросил, не желают ли господа чаю. Никита попросил чашечку. Горло сильно саднило. Никита подозревал, что пальцы нападавшего оставили следы на его шее, и поэтому поднял воротник.

«Итак, — продолжал он размышлять, прихлебывая горячий чай с молоком, — допустим самое худшее. Незнакомец имел намерение убить меня. Но в таком случае, кто и почему может желать моей смерти?»

Этот вопрос поставил Никиту в тупик. Да, за ним гнались, конечно, жандармы в Санкт-Петербурге, но даже если предположить невероятный факт — им удалось выследить его в Англии, совершенно непонятно, почему они не арестовали его, а прибегли к такому странному способу расправы. А кроме российской полиции, Никита не мог припомнить какого-нибудь мало-мальски серьезного врага. Вдруг ему в голову пришла еще одна мысль.

«А что если кто-то разузнал о цели моей поездки и причине изысканий? Может быть, кто-то тоже заинтересовался кладом Френсиса Дрейка, кроме меня? Но и в этом случае убивать меня не имеет никакого смысла, поскольку никто не знает, что я плыву на Кубу не за кладом, а чтобы прочитать дневники Джо Инди. Как бы то ни было, пока я не определю точное местоположение сокровища, в моей смерти никто не может быть заинтересован. Напротив, проследив за моими действиями, можно выйти на след клада. Значит, мой преследователь не знает о том, что я ищу золото Дрейка. Но тогда, кто же он?» Никита не смог ответить на этот вопрос. И обеспокоившись еще больше, решил приобрести на всякий случай револьвер.

В Плимуте, куда он прибыл на следующий день, это не составило никакого труда. Зайдя в небольшую оружейную лавку близ порта, Никита без всяких хлопот приобрел Смит-Вессон двенадцатого калибра и достаточный запас патронов к нему.

Два дня, что он провел в небольшой гостинице в ожидании парохода, почти не выходя из номера, прошли совершенно спокойно. И хотя Никита спал, держа под подушкой револьвер и вздрагивая при каждом шорохе, загадочный преследователь никак не проявлял себя. Это настораживало еще больше.

И вот наступил день отплытия. Ранним туманным утром большое паровое судно с романтическим названием «Уайт Свои» отдало швартовы и покинуло берега Англии.

В первые несколько дней плавания Никиту больше всего мучил вопрос — остался ли его преследователь на суше или вместе с ним сел на пароход? К сожалению, выяснить это было невозможно: во-первых, Никита не знал незнакомца в лицо, а во-вторых, на судне было очень большое количество пассажиров. Так что первое время Никита счел за благо не выходить из своей каюты, кроме как чтобы поесть.

«Уайт Свон» представлял собой большое четырехпалубное судно. Пассажиры делились на четыре класса и соответственно обитали на разных палубах. Никита взял билет второго класса, так как первый был слишком дорогой (им ехали богатые фабриканты, банкиры и прочие весьма обеспеченные люди), а в третьем не было кают на одного человека. Никита решил, что в одиночку ему будет спокойнее. Пассажиры же четвертого класса лежали вповалку на деревянных нарах самой нижней палубы. Там ехали разорившиеся лавочники, эмигранты с семьями и разного рода неудачники, которые хотели попытать счастья в Новом Свете. Им не разрешалось подниматься на верхнюю палубу, что не возбранялось пассажирам второго класса — чиновникам, служителям церкви и коммерсантам средней руки.

Через пять дней плавания тревога Никиты постепенно стала утихать, и он начал выходить наружу. Вокруг расстилалась бескрайняя гладь Атлантического океана — грех было не насладиться этим зрелищем.

Прошла еще неделя. Никита пережил сильные Приступы морской болезни и теперь мог не бояться никакой качки. Все было спокойно, и он пришел к выводу, что его преследователь остался на берегу.

Однако Никита жестоко ошибался.

Как-то раз вечером он стоял на верхней палубе и любовался странными светящимися рыбами, которые небольшими стайками сновали в толще океанских вод. На палубе было безлюдно.

Вдруг он почувствовал, «по кто-то схватил его за ноги, пытаясь спихнуть за борт. Никита изо всех сил ухватился за поручень, но его ударили по пальцам. Он инстинктивно разжал руки и полетел вниз, в черную воду.

Его спасло лишь то, что при падении он зацепился ногой за свисающий сверху трос, который повлек за собой.

Упав за борт, Никита вначале ушел примерно на метр под воду. Но так как с детства прилично плавал, быстро оказался на поверхности.