Штазиманн мельком взглянул в окно, что-то буркнул себе под нос и уставился в затылок водителя.

«Молодец, Турецкий! Срезал колбасника», — похвалил сам себя следователь и, пряча улыбку, отвернулся к окну.

Тиль Линдеманн, шеф криминальной полиции Берлина, принял гостя из России радушно. Его секретарша подала кофе на маленький столик у окна. Сюда же были доставлены две тонюсенькие оранжевые папки, уголовные дела по двум убийствам.

«Немного они наработали за два месяца!» — с неодобрением подумал Турецкий, разглядывая папки, лежащие на середине стола.

— Это все материалы? — спросил он у Штазиманна, который исполнял на переговорах роль посредника и переводчика.

Линдеманн, выслушав толмача, посмотрел на Турецкого и утвердительно кивнул. А потом произнес еще несколько фраз. Александр Борисович в ожидании перевода не спеша смаковал прекрасный кофе.

— Герр Линдеманн говорит, что такие дела очень сложно раскрыть. Говорит, что убитые были компаньонами и их смерть имеет связь с коммерцией.

— А чем они занимались?

— Импорт в Германию и Австрию русской водки, — перевел ответ полицейского Штазиманн.

Турецкий присвистнул. «Опять водка… Может быть, просто совпадение? Если я поделюсь с немцами своими мыслями, они наверняка скажут: там, где русские, — обязательно водка. Поэтому лучше промолчать».

— Герр Линдеманн говорит, что начала этих убийств нужно искать в России, — продолжал переводчик.

— Это понятно. Но что-нибудь конкретное выяснить удалось? Или расследование не проводилось вообще, в силу национальной принадлежности жертв?

Турецкому показалось, что в глубине белесых глаз шефа берлинской полиции промелькнул гнев, как-будто он понял вопрос без перевода. Но это длилось долю секунды. А затем Линдеманн, доброжелательно и выжидающе улыбаясь, вальяжно вытянулся в кресле и поглядел на Штазиманна.

— Я не буду переводить этот вопрос, — сказал тот. — В нем много эмоций и мало ума. Вы получите вред.

— Первый раз слышу, чтобы переводчик переводил вопросы по собственному выбору, — заметил Турецкий.

— Я не просто переводчик, — сухо возразил Штазиманн, — я есть участник процесса.

— Хорошо, — согласился Турецкий, которому меньше всего хотелось дискутировать с немцами. — Сформулируем иначе. Что удалось узнать берлинской полиции об убийстве?

— Герр Линдеманн говорит, что убийства совершены одним человеком, — переводил ответ Штазиманн. — Из одного и того же ружья. На это есть улики, пули. И еще одинаковые раны…

Штазиманн замялся, не зная, как перевести трудную фразу, и просто показал пальцем на свой глаз.

— Пули попали в глазницу? — Турецкий подался вперед.

— Да, абсолютно, — кивнул переводчик.

— Отлично! Это просто здорово! — Турецкий вскочил с кресла. — А контакты?! Спросите! Они не пытались отследить контакты этих коммерсантов, хотя бы незадолго до убийства.

Линдеманн наблюдал за гостем из России с улыбкой, на переводчика даже не смотрел. Услышав вопрос, взял одну из папок, пролистал ее и ткнул пальцем в один из отпечатанных на машинке абзацев.

— За три дня до смерти Ковальчук и Андросов встречались в Бонне с двумя близнецами, приехавшими из России, — читал и переводил интерполовец. — Встреча эта оказалась зафиксированной в полицейском протоколе, потому что в ресторане между ними произошла драка.

Турецкий слушал переводчика очень внимательно. Теперь параллели между событиями в России и Германии становились совершенно очевидными. Оставалось только выяснить, какие шаги предприняли коммерсанты незадолго до гибели и кого эти шаги могли прогневить настолько, что был отдан приказ об их уничтожении. Но эту задачу нужно решать не здесь и не сейчас. Сейчас главное — по горячим следам попытаться найти вездесущих близнецов, а через них выйти на убийцу, обладавшего, очевидно, целым арсеналом одинаковых винтовок.

— Вы мне очень помогли, — произнес Турецкий, обращаясь прямо к Линдеманну. — Могу ли я получить в ближайший час копии документов и снимков пуль?

Линдеманн кивнул, не дождавшись перевода, потом, спохватившись, посмотрел на Турецкого, но тот сделал вид, что не заметил ошибки полицейского.

— Позвоните, пожалуйста, в аэропорт и закажите билет на ближайший рейс до Москвы, — сказал Александр Борисович.

— Вы же хотели улететь завтра утром, — удивился Штазиманн. — Номер для вас уже заказан.

— К сожалению, мне надо спешить, — сказал Турецкий и добавил: — Я терпеть не могу халву.

Он подмигнул интерполовцу, а тот, побагровев, поспешил к телефонному аппарату, стоящему на столе Линдеманна.

Пока готовились копии документов, а Штазиманн договаривался о билете, Турецкий и Линдеманн молча пили кофе, сидя по разные стороны стола.

— Ваш самолет в четыре тридцать утра. — Штазиманн положил трубку и обернулся. — Раньше не получается.

— Ну что ж, — Турецкий поднялся с кресла, — везите в гостиницу. Отдохну немного. Хотя, конечно, после такого хорошего кофе вряд ли усну.

— У вас есть шесть часов. В три тридцать я заеду за вами, — сказал Щтазиманн.

— Не надо. Я закажу такси.

— Транспорт не оплачивается, — отрезал немец.

— Это черт знает что! — рассмеялся Турецкий. — Я в состоянии уплатить за такси! У меня есть деньги.

— Мы отвезем вас в гостиницу, — поспешно сказал интерполовец.

— Хорошо. Но вы не потребуете взамен мою душу? Или Кенигсберг со всеми прилегающими территориями?

Штазиманн посмотрел на Турецкого и, увидев улыбку на его лице, рассмеялся в ответ.

— А может быть, проведем время с пользой? — выходя, предложил Турецкий. — Я угощу вас пивом. Так и скоротаем часок-другой.

С этими словами следователь из Москвы и его сопровождающий покинули кабинет шефа криминальной полиции Берлина.

Гордеев понял, что за ним следят, на полпути из Шереметьева. Слежка велась нагло, явно с целью запугать преследуемого. В зеркало заднего вида Юрий заметил, что в иномарке сидят четверо мужчин. Преследователи не пытались обогнать машину адвоката, но и не отпускали ее от себя дальше, чем на тридцать метров. Таким тандемом они доехали до города. Гордеев хотел было свернуть к посту ГАИ и под каким-нибудь предлогом задержаться там. Расчет был прост: четверо головорезов в иномарке не смогут не вызвать подозрений у гаишников, если остановятся неподалеку от поста.

Он уже готовился заложить руль вправо, но тут иномарка обогнала его и на большой скорости ушла в город.

Гордеев с облегчением вздохнул и решил, что, возможно, эти четверо в машине просто юмористы, решившие попугать владельца жалкого «жигуленка». Адвокат помянул недобрым словом Турецкого, давшего в недавнем разговоре пищу для развития этой паранойи, и уже с легким сердцем направился к Лизе.