– Отходи к холмам, – бросил я германцу. – Я иду к заливу. Выставим их на кинжальный огонь. Начнешь сразу же после меня...

Из переднего «хантера» в это время неторопливо выбрались шестеро моих контролеров. Магистр Конрад глянул на небо и зябко поежился, намекая мне о необходимости поторопиться.

Я и Гюнтер, захлопнув за собой дверцы, стали расходиться соответственно влево и вправо, стараясь удалиться от машины, где, сжавшись в комочки на грязном полу, прятались сейчас наши подзащитные, причисляемые Пророком к разряду своих злейших врагов.

Делая вид, что осматриваю местность, я старался не спешить, вдыхая полной грудью хоть и сырой, но все же чистый морской воздух. Отбросил носком ботинка лежащий на пути булыжник, оглядел горизонт, обтер ладони о сухую куртку под плащом... Стрелять по своим бывшим товарищам – совсем не легкое дело, однако я прекрасно осознавал, зачем они присутствуют здесь. Четверо бойцов Гонсалеса и сам он в том числе пристально следили за всеми моими действиями, готовясь заменить меня, если что-то пойдет не так. Нервы выдавали только Конрада – стоя спиной ко мне, толстячок нетерпеливо пританцовывал на мокром песке, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.

– Действуйте, брат Эрик! – Карлосу претило любое проявление нерешительности. – Не тяните, а то видите: магистр весь продрог!

Я сместился чуть вперед, слегка сократив до них дистанцию: пять превосходных целей, располагавшихся плотной группой...

Не получивший ответа Матадор повторил свое распоряжение:

– Ну же, решительней! Помочь вам выдернуть их из машины?

– Нет, Карлос, – едва ворочавшимся языком наконец-то заговорил я, – не стоит этого делать. Казнь отменяется.

Гонсалес переглянулся с братьями, и даже Конрад, услыхав такое, прекратил подпрыгивания и развернулся лицом ко мне.

– А ну-ка повторите, что вы сказали, брат Эрик! – Глаза испанца превратились в узкие щелки, а дробовик, до этого опущенный стволом к земле, лег цевьем на левую ладонь.

– Вы не глухой, Карлос, и хорошо меня расслышали, – голос мой стал гораздо увереннее и жестче. – Я отказываюсь выполнять этот чудовищный приказ. Мы уходим. Сложите оружие и не мешайте нам!

Естественно, что никто не подчинился. Они вновь посмотрели друг на друга, но теперь с какими-то нездоровыми улыбками, а Марчелло покрутил пальцем у виска. Не знаю, на что я понадеялся, но просто вдруг ощутил необходимость дать им почувствовать меня врагом. Я не мог поднять пистолет на того, кто не желал мне смерти. Тем более на бывших братьев...

– Карамба! – выругался Карлос. – Прав был Аврелий – он нам не брат! Заразился от Проклятого чумой ереси! Изменник! Предатель! Брат Гюнтер, ваш командир грубо преступил Устав! Именем Пророка приказываю вам немедленно арестовать его!

Гюнтер, опустившись на одно колено под видом того, будто что-то обронил (а на самом деле дабы не представлять собой слишком уж крупной мишени), хмыкнул, а затем демонстративно плюнул в сторону Гонсалеса.

– Матерь Божия! Да это же заговор! – Карлос и впрямь оторопел. – Магистр Конрад, да это же натуральный заговор! Массовая измена! Магистр Конрад! ваша честь, да где же вы?

Проницательный и благоразумный (но как показало время – отнюдь не трусливый) недомерок-магистр нутром почуял опасность и, пятясь задом и при этом не сводя с меня вытаращенных глаз, спешно ретировался под прикрытие «хантера» Гонсалеса. Что-то подсказывало ему: добром все происходящее здесь, на берегу, не закончится...

– Да будь все оно трижды проклято! – вконец осерчал испанец. – Марчелло! Братья! Прикончить предателей! Прикончить обоих!..

Несколько секунд потребовалось его людям, чтобы уложить столь нетипичный приказ в своих головах и исполнить его подобающим образом. Нам же с Гюнтером осмысливать было нечего – мы все решили еще в моем трейлерном отсеке, – а потому перехватили инициативу...

Видя, как три из пяти стволов развернулись прямо на меня, я совершил гигантский скачок еще левее, после чего упал на бок, перекатился по земле и выхватил оба «глока». Точно так до посинения когда-то заставлял делать меня на соломенных матах мой инструктор Анджей.

Стрелки, следуя стволами за мной, сместили те соответственно вправо от себя, и получилось так, что стоявший чуть впереди брат Аркадий оказался у двух остальных на линии огня. Враг замешкался, меняя позиции, и подарил мне дополнительные полторы секунды, которыми я не преминул тут же воспользоваться...

Аркадия сбили с ног сразу три девятимиллиметровые пули, и он отлетел назад, едва не перекувыркнувшись через голову...

Еще одного, целившегося в меня, я тоже знал: это был брат Клаус, звавший меня вчера вечером на совещание командования. Выполнить приказ командира ему также не довелось – мои следующие четыре пули уронили его тело на спину, притом голова уже мертвого Клауса с силой ударилась о подножку «хантера»...

Автомат третьего противника пролаял-таки короткую, ушедшую в залив, очередь и выпал у него из рук, когда тот плюхнулся лицом в мокрый песок и замер, продырявленный, как и все остальные, в нескольких местах...

Всаживая пули в эту троицу, я услыхал грохот карабина Гюнтера и успел краем глаза заметить, как голова Марчелло, встретив на своем пути заряд картечи, разлетелась красно-черной, брызжущей во все стороны, массой...

Второй выстрел Гюнтера предназначался Матадору. Но – и я упоминал об этом ранее! – пожилой сарагосец пребывал в отличной физической форме, позволившей ему уклониться буквально за миг до попадания, да еще и выстрелить в ответ. К счастью германца, Карлос выпалил неприцельно и поэтому весьма огорчительно для такого матерого Охотника промазал. Оба тут же синхронно рванули перезаряжающие механизмы своих помповиков...

Схватку пришлось завершать мне. Карлосу было трудно уследить за двумя противниками одновременно, и поэтому он решил допрыгнуть до вымоины в песке, чтобы оттуда – из укрытия – прицелиться основательней. Но не успел. Все еще лежа на земле, я из неудобного положения влепил ему пулю в заднюю поверхность бедра, чуть пониже правой ягодицы...

Гюнтер стремительно подскочил к споткнувшемуся и на миг ослепшему от боли Карлосу и ногой выбил дробовик у него из рук, а затем упер ствол «бенелли» ему в затылок...

– Не сметь!!! – заорал я, вскакивая с песка. – Отставить сейчас же, боец!!!

Огорченный великан, повинуясь многолетнему инстинкту подчинения командирам, отвел ствол и со злостью пнул сарагосца по печени. Гонсалес с простреленным бедром, похоже, этого даже и не почувствовал. Гюнтер же отвел ногу для следующего удара...

Я с разбегу отпихнул германца от Матадора, и он одарил меня угрюмым взглядом.

– Брат Эрик, дайте мне... – Гюнтеру так хотелось довершить начатую расправу.

– Не надо, он свое получил! – уже миролюбивей одернул его я. – Проверь-ка лучше, как там дети.

– В порядке, – ответил германец. – «Хантер» невредим. Того, который стрелял, вы убили прежде, чем он... куда-либо попал. А этот, – он кивнул на Матадора, – был слишком занят мной...