В какое-то мгновение в ментальной защите Шурста появилось некое подобие трещины — его «мыслители» не могли долго держать такое плотное поле, и до Олега долетел обрывок мыслей ночного короля:

«Всех придется убрать. Всех свидетелей. Строжайшая тайна — главное. Если хранители узнают, нам всем не поздоровится… А этот червяк все время болтает о Тетрасекте. Его в первую очередь! Сразу, как только откроет дверь…»

Теперь Олег знал, что его ждет, и понял, что трещина в защитном поле Шурста появилась неслучайно. Чтобы сохранить тайну, Шурст не пощадит и собственных «мыслителей», очевидно, они поняли это и на какое-то мгновение ослабили защиту. Олег уловил их панический страх и отчаяние. Сам же он сохранил видимое спокойствие. Ничего другого он и не ждал от этого потомка вампира, привыкшего питаться мозгами своих подданных и не имеющего представления о чести или сострадании.

Зато сейчас Олег узнал для себя и кое-что новое. Хорст отчаянно боится каких-то «хранителей». Хранителей — чего? Тетрасекта? Если они находятся внутри шара, Олег может рассчитывать на их помощь. Но надеяться на это не следует. План освобождения Олег строил исключительно на собственных силах, и он не собирался ничего в нем менять, разве что придется учесть те меры предосторожности, которые собирается принять Шурст. Нужно предусмотреть всё, что может прийти в голову этому монстру, чтобы в ответственный момент не возникло никаких неожиданностей.

Но самое главное, — то, что имело для него первостепенное значение, — это силы. Силы, таявшие с каждым новым, проведенным в оковах днем.

— О великий король ночного мира! — начал Олег заранее подготовленную сентенцию, стараясь изобразить на лице полнейшую покорность. — Ты обладаешь огромным мыслительным потенциалом и, конечно ж, знаешь, как непросто мыслителю бывает справиться с неподатливыми кусками мертвой материи!

— Что ты хочешь этим сказать, червь?

— Для того чтобы справиться с замком Тетрасекта, над которым наверняка поработали опытные мастера, мне понадобятся все силы!

— Так постарайся их использовать до самого дна, иначе тебя ждет жестокая кара. Иногда даже смерть может стать благом. Но мои рукоделы умеют отдалить ее на долгие недели и даже месяцы!

— О, я буду стараться, мой великий король! Но если ты не прикажешь позаботиться о моем физическом состоянии, сил может не хватить, несмотря на все мои старания!

— Уведите этого хитрого червя! — рявкнул Шурст. — И опустите его в колодец, там его физическое состояние очень быстро придет в норму!

* * *

В колодец его не опустили. Вместо этого Олега поместили в просторную пещеру, которая по местным меркам вполне могла сойти за посольские апартаменты. Здесь было даже подобие какого-то каменного стола и топчан, застланный охапками сушеной травы.

И, самое главное, его начали нормально кормить, явно готовя к предстоящей экспедиции. Он, в свою очередь, не терял даром неожиданно предоставленного ему времени, используя каждую минуту для тренировок своих ментальных способностей.

За стенами пещеры, на небольшом расстоянии, он чувствовал скопление многих сознаний, не человеческих, разумеется. Но он уже достаточно приспособился к особенностям психики хорстов и успешно продолжал совершенствоваться, переходя от одного мозга к другому и не задерживаясь подолгу на одном месте, чтобы не вызвать подозрений у своих стражей.

Снаружи, у каменного блока, заменявшего дверь, хорстов была целая орава. Стерегли его надежно. Даже для того, чтобы приподнять блок и впустить в «апартаменты» Олега разносчика пиши, требовалось усилие четырех, а то и пяти хорстов. Не чего было и думать справиться со всеми ними одновременно. Оставалось ждать благоприятного случая, а он все не наступал…

Олег не знал, почему медлят его тюремщики, чего они ждут. Но дни тянулись за днями, и ничего не менялось.

* * *

Павел Сергеевич Крутицкий, следователь по особо важным делам и бывший личный советник президента, прощался со своим кабинетом.

Он в последний раз посетил столичное здание юстиции, прежде чем покинуть его навсегда. На его рабочем столе, поверх папок с неоконченными делами, лежала копия президентского указа о его отставке.

В конце концов, все кончилось именно так, как и должно было кончиться. Он сделал все, что мог, и сопротивлялся до последнего. Но в окружении президента Кронову удалось создать непробиваемое кольцо своих ставленников, и Крутицкому было отказано в его просьбе встретиться с президентом.

Он подозревал, что его прошение даже не дошло до адресата. И в этом не было ничего удивительного.

Дела на космическом фронте шли все хуже и хуже. После уничтожения Авроры, последней внешней колонии Федерации, позиции тех, кто настаивал на немедленной капитуляции, сворачивании Всех боевых действий и разоружении земного флота, значительно укрепились.

Год прошел с тех пор, как по его настоянию и при его непосредственной поддержке прошла акция по отправке никому не известного эвакуатора Северцева в качестве полномочного представителя Федерации на Фронту. С тех пор от него не поступило ни одного сообщения.

Корабль, посланный к внешним границам Фронты, вернулся, и из отчета капитана следовало, что посадочная капсула Северцева благополучно достигла атмосферы планеты. Что с ним произошло дальше, никто не знал. Последняя надежда Крутицкого на то, что институту психокинетики удастся наладить с Северцевым ментальный контакт, также не оправдалась. Северцев исчез, словно бесследно растворился в атмосфере чужой планеты.

Почему-то Крутицкий не мог поверить в его гибель. Почему-то ему казалось, что на Северцеве еще рано ставить крест… Но это была лишь его личная точка зрения, которая в сложившейся ситуации никого уже не интересовала.

Крутицкий еще раз перечитал собственное заявление об отставке и медленно направился к дверям своего кабинета.

Все правильно. Чиновники такого ранга, как он, обязаны отвечать за свои рекомендации.

В последний раз он обернулся у двери, окинул взглядом кабинет, который собирался навсегда покинуть и в котором провел без малого пятнадцать лет.

Каждая мелочь здесь въелась в память. Обычно служебные кабинеты безлики, но этот долгое время заменял ему собственный дом, постепенно обрастая дорогими ему мелочами. Статуэтка Стикса с планеты Кольбера так и останется стоять на столе. Пусть всё остается. Он не собирался брать с собой ничего из предметов, хранивших старые воспоминания. Незачем травить себе душу.

Неожиданно на столе требовательно и как-то тревожно зазвонил видеофон. Крутицкий не хотел возвращаться, не хотел включать аппарат. Собственно, его здесь уже не было… Но аппарат звонил так настойчиво, что, переломив себя, он все-таки вернулся, включил селектор и услышал знакомый голос секретарши президента:

— Павел Сергеевич! Только что получена депеша от Северцева. Президент просит вас прибыть в его резиденцию сегодня в восемнадцать часов.