– А что же здесь странного? – он с ироничным блеском в глазах посмотрел на нее. «Бомж-интеллектуал! – подумала Лариса. – Да еще и философ. С ума сойти можно!»

– И как же вы собираетесь устраиваться? – полюбопытствовала она, ловя себя на мысли, что ей интересно общаться с этим человеком.

– Не знаю, – ответил Константин Викентьевич. – Да и не хочу, честно говоря, над этим задумываться. Зачем напрягать нервы, если все равно ничего не можешь изменить? Нужно просто принять все как есть, жизнь сама подскажет, как быть дальше. Будет день – будет пища.

Бомжу, видно, в самом деле не хватало общения, и он пустился в философские рассуждения, считая, вероятно, что нашел в Ларисе достойного собеседника.

«Конечно, со своими приятелями-бомжами он вряд ли может изъясняться на подобные темы», – подумала Лариса.

Она послушала еще немного рассуждения бомжа-интеллектуала о суетности жизни и сказала:

– Что ж, приятно было с вами пообщаться. Но мне, знаете ли, пора.

– Конечно, – кивнул он, дожевывая огурец. – У вас своя жизнь.

Лариса развернулась и пошла к машине. В темноте было плохо видно, она, плутая, забрела в соседний двор и, наткнувшись на что-то ногой, вскрикнула. Она нагнулась посмотреть, обо что споткнулась, и увидела, что это кирпич. На нескольких кирпичах стояла машина без колес. Стекла с нее также были благополучно сняты.

– Тьфу, черт! – выругалась Лариса, потирая ушибленную ногу.

В машине послышался шорох, а затем мелькнуло чье-то испуганное лицо. Ларисе не хотелось продолжать общение с людьми без определенного места жительства, избирающими для ночлега раскуроченные автомобили, и она хотела уже уйти, как вдруг заметила свисающего на веревочке с потолка машины маленького медвежонка и невольно вздрогнула. Именно такой медвежонок болтался в машине Алексея Лучникова. Его когда-то купила и прицепила Маринка, обожающая подобные безделушки.

Щелкнув зажигалкой, Лариса кинулась к передней части машины и осветила номера. Сомнения исчезли – это была машина Алексея.

Решительно рванув дверцу, Лариса увидела устремленные на нее две пары испуганных глаз.

– А ну-ка немедленно покиньте чужую машину, – четко произнесла она.

Двух бомжей как ветром сдуло. Лариса заглянула в машину. Больше в ней никого не было. Она принялась обыскивать машину в надежде найти что-то, что могло бы рассказать ей, что произошло с Лешей. Ничего интересного она в машине не обнаружила. Не было ни документов, ни денег. Это было и неудивительно – если что и хранилось здесь, то все давно растащили, предварительно сняв колеса и стекла.

Лариса выбралась из машины и в темноте помчалась, спотыкаясь на своих высоких каблуках, к соседнему двору. Попетляв впотьмах, она наконец выскочила к мусорным контейнерам. Замолотив кулаком по стенке контейнера, закричала:

– Константин Викентьевич! Вы здесь?

Почти сразу появился бомж-философ.

– Это вы? – удивленно спросил он. – Что случилось?

– Вы говорили, – торопясь, сказала Лариса, – что здесь стреляют и убивают. А кто и когда?

Константин Викентьевич посмотрел на нее с еще большим удивлением:

– А почему вы этим заинтересовались?

– Мне некогда сейчас объяснять, скажите, когда здесь была стрельба? И еще – знакома ли вам белая «шестерка», которая стоит в соседнем дворе? Пожалуйста, я вам заплачу, – Лариса расстегнула сумочку и, порывшись, достала стодолларовую купюру.

Она протянула ее Константину Викентьевичу и вопросительно посмотрела ему в глаза. Тот неожиданно засмеялся и убрал Ларисину руку.

– Не надо, – сказал он. – Я и так вам скажу. Да, эта белая «шестерка» появилась здесь несколько дней назад…

– А вы видели того, кто в ней приехал? – перебила его Лариса.

Константин Викентьевич посмотрел на нее, помолчал и продолжил:

– Не стоит так торопить события, я же сам все рассказываю, по порядку…

– Хорошо, хорошо, – согласилась Лариса, – я вас внимательно слушаю.

– На ней приехал мужчина, довольно молодой, высокий худощавый брюнет. Как он подъезжал, я не видел. Я обратил на него внимание только тогда, когда началась стрельба. Собственно, она-то меня и разбудила. Мужчина прятался за нашим контейнером и отстреливался из пистолета.

– Его преследовали? Кто?

– Двое мужчин. У них тоже были пистолеты, один из них ранил того, что прятался здесь.

– Ранил? И куда?

– Он схватился рукой за бок. Потом он скрылся в подъезде вон того дома, – Константин Викентьевич кивнул на развалины старого двухэтажного здания. – Он продолжал вести огонь оттуда. Затем стрельба стихла. Через некоторое время из подъезда вышли те двое, что его преследовали, прошли к своей машине и уехали. В руках у них был «дипломат», который до этого принадлежал тому мужчине.

– А куда же он делся?

– Не знаю, – развел руками бомж. – Подумайте.

– Вы хотите сказать, что его убили? – у Ларисы сильнее застучало сердце.

– Не знаю, – снова повторил Константин Викентьевич.

– А труп вы не находили?

– Лариса Викторовна, я не осматривал подъезд, – мягко сказал интеллигент. – Мне это ни к чему. Чужие проблемы, знаете ли… Пусть они остаются чужими.

– А на какой машине уехали те двое?

– На синей «Вольво».

– Вы можете описать их внешность?

– У меня, увы, не очень хорошее зрение, – вздохнул Константин Викентьевич. – К тому же я старался не высовываться из своего укрытия. Меньше всего мне хотелось погибнуть от шальной пули. Помню только, что один был повыше и вроде бы светловолосый. А может быть, он казался таким на фоне своего приятеля – тот был жгучим брюнетом. Такая шикарная кучерявая шевелюра… Лет им около тридцати, может, побольше.

– Да уж, негусто, – вздохнула Лариса. – А номер машины вы, конечно, не запомнили?

– Вы абсолютно правы, – кивнул «философ».

– Константин Викентьевич, я осмотрю подъезд, а потом еще подойду к вам, хорошо?

– Хорошо, – согласился тот. – Сон вы мне все равно перебили.

– Но я же сказала, что готова компенсировать ваши моральные затраты, – Лариса снова потянулась к замку сумочки, но бомж остановил ее.

– А я вам сказал, не нужно. Идите, смотрите. А я пока покурю. – Он достал из кармана подаренную Ларисой пачку «Мальборо» и закурил.

Лариса прошла к развалинам дома. Осторожно ступив на первую ступеньку лестницы, она зажгла зажигалку. Лестница была совсем расшатанная, некоторые ступени были выворочены. Каждая из них издавала противный скрип.

Лариса стала подниматься наверх, соблюдая максимум осторожности. Правой рукой она крепко держалась за перила, рискуя при каждом шаге оступиться и упасть.