– Спасибо. Но, боюсь, мы вас здорово задержали. Вам наверняка надо отдохнуть. День был нелегким, – подвела черту Марина. – Да и нам это не помешает. Устала я…

Полич тут же вскочил, предупредительно подав каждой даме руку. Лиза поспешила к своей машине. Выруливая со стоянки, она приветливо махнула рукой своим клиентам.

«Полич – настоящий друг, – думала она. – Так болеть за своих близких… Неудивительно, что он казался таким расстроенным. Принимать самое активное участие в судьбе своих вчерашних подчиненных, оплачивать двух адвокатов, в самый ответственный момент получить вежливый пинок – „Этого вам знать не обязательно!“. Клянусь, как только я сообщу суду всю полученную мной информацию, непременно принесу самые искренние извинения Виктору Павловичу».

Наблюдая, как красный «Пежо» влился в поток машин, Полич заметил:

– Ох, не нравится мне вся эта таинственность! Боюсь, что она разрушит все дело.

– Ты ее для этого и нанимал. Не так ли?

– Конечно, – спохватился Виктор Павлович. – Я не это имел в виду. Она может навредить Сергею.

– Не знаю, что можно здесь испортить более того, что есть, – пожала плечами Марина. – Пусть пробует.

– Мы можем от нее отказаться, – Полич взял Марину за руку. – Более того, я на этом настаиваю.

– Нет, – твердо ответила молодая женщина. – Не знаю почему, но я ей верю. Пусть остается…

В день, когда подсудимые должны были давать свои показания по предъявленному обвинению, Елизавета с самого утра находилась в состоянии легкой тревоги. Умом она понимала, что волнения напрасны и ее подзащитный прекрасно осведомлен о том, что нужно говорить и как правильно отвечать на наиболее каверзные вопросы обвинения, но ничего не могла с собой поделать. В суд она пришла намного раньше начала судебного заседания и теперь, изнемогая от нетерпения, изводила вопросами начальника конвоя. Ей все казалось, что машина из изолятора опаздывает. Наконец подсудимых привезли, а ей разрешили спуститься вниз, в конвойное помещение.

– Как настроение? – обратилась она к Петренко.

– Все в порядке, – заулыбался он. Ему было забавно видеть, как его защитница, временами напускающая на себя важность и многозначительность опытного адвоката, иногда становится похожей на девчонку, юную и неопытную, и к тому же невероятно ранимую. «Сейчас начнет грызть ногти. Ни дать ни взять – прилежная ученица, забывшая урок», – подумал он, но ее волнение, похоже, оказалось заразительным. Сергей почувствовал бодрящий холодок ожидания чего-то значительного.

– Помнишь, что тебе нужно сказать? – приставала она.

– Конечно же! Начну с вечера: мол, поездка за грибами специально не планировалась. Все произошло случайно. Кто-то по пьяной лавочке предложил. Мы поехали. Неудобно было отказать. Слегка повздорили с Переваловым. Затем расскажу, что мы делали на озере на протяжении двух часов…

– Что ты делал, – поправила Лиза. – Перевалов за себя расскажет сам.

– Разумеется. Потом раздались выстрелы, – скороговоркой бубнил Сергей. – Конечно, когда мы увидели группу людей, тем более вооруженных, мы испугались. Узнали Мышонка, который находился на тот момент в розыске. Естественно, останавливаться не стали. Мы же не идиоты… Сжальтесь, Елизавета Германовна, сколько можно это повторять!

– Столько, сколько нужно! – безжалостно отрезала Дубровская. – Хорошо, ответь-ка ты мне на следующий вопрос. Предположим, прокурор тебя спросит…

Они еще раз прошлись по наиболее вероятным вопросам обвинения.

– Помни, никакой нервозности! Возможно, прокурор, а особенно Савицкая начнет тебя провоцировать. Не поддавайся! Дашь волю эмоциям – начнешь путаться, противоречить…

– Елизавета Германовна! Вы как заботливая мамаша. Знаю я, знаю! – шутливо отбивался Петренко.

– Слушай! Главное – не волнуйся. Если что-нибудь забудешь или перепутаешь, я задам тебе уточняющие вопросы. Словом, выправлю ситуацию. А вообще, если вдруг у тебя возникнут затруднения, смотри на меня. Я постараюсь тебе подать какой-нибудь знак… – занудно бубнила Дубровская.

– Караул! – дурачился Петренко. У него было отличное настроение, а Елизавета действовала на него как освежающий тоник. – Помогите же! Иначе мой собственный адвокат запилит меня до смерти, – взмолился он.

– Извините, госпожа адвокат, – обратился к ней конвойный. – Пора в зал!

– Хорошо. Позвольте минуту! – Лиза улыбнулась. Она решилась вынуть из своей колоды главный козырь. – Я тебе должна кое-что сказать, Сережа. Все будет хорошо. Помни, тебя ждет Марина. А кроме нее, тебя ждет… ну-ка, угадай! Ребенок!

– Не понимаю, – лицо Сергея вытянулось. – Чей ребенок?

– Твой! Марина ждет ребенка. Она беременна!

Конвоир поторапливал Елизавету, и она не смогла в полной мере насладиться произведенным эффектом.

«Может, Марина не будет мне благодарна за то, что такую важную новость я сообщила Сергею сама. Но, во всяком случае, у меня есть оправдание! Я хочу, чтобы мой подзащитный, давая показания перед судом, знал, что он теперь ответственен не только за жизнь своей жены, но и своего будущего ребенка! Я думаю, что выбрала самый удачный момент».

Лиза просто обожала приносить хорошие новости. В зал судебного заседания она ворвалась почти на крыльях.

– Ну как, милочка? – покровительственным тоном обратилась к ней Савицкая. – Ваш подзащитный готов давать показания? Не знаю, может, мне не стоит вмешиваться. Но на правах старшей, опытной коллеги я посоветовала бы вам пересмотреть защитительную позицию Петренко.

– А что в защитительной позиции Петренко вам не нравится? – Елизавета постаралась придать своему голосу как можно больше дружелюбия, но Савицкую это не обмануло.

Она усмехнулась:

– Видите ли, милочка… Вы еще очень молоды и, возможно, не осознаете, что толкаете своего клиента на ложный путь. Он не признает своей вины…

– Он невиновен! – теперь в голосе Елизаветы явно слышался вызов. Ей изрядно надоело выслушивать снисходительные поучения Савицкой и это ее пренебрежительное «милочка»!

– Но мы-то знаем, что это не так! – Вера Мироновна щелкнула ноготком с невероятно броским маникюром по лацкану пиджака Елизаветы.

Елизавета почувствовала себя так, будто ее щелкнули по носу.

– Чистосердечное признание… – голос Савицкой перешел на интимный шепот, – скажу вам по секрету, смягчает наказание. Вот так-то, милочка! И передайте это вашему тугодуму Петренко.

– Не называйте меня милочкой! У меня другое имя. – Лиза гордо подняла голову и отошла в сторону. Вера Мироновна рассмеялась.

Судебное заседание началось. Фрик по обыкновению решала вначале какие-то организационные моменты, но Елизавета слушала ее вполуха. Она глядела на Петренко, стараясь отгадать, какое впечатление произвела на него новость о беременности жены. К ее разочарованию, на лице Сергея не читалось ничего определенного. Елизавета где-то слышала, что отцовский инстинкт появляется у мужчин куда позднее, чем материнский у женщин. Похоже, это был тот самый случай. Петренко не улыбался, не подмигивал Марине, короче, ничем не обнаруживал своей радости. «Как на него похоже! – подумала Елизавета. – Он такой скрытный! Никогда не догадаешься, о чем он думает».