до какой степени дошло разъединение между коленами в это время. Гордые ефремляне, с надменностью относясь к заиорданским коленам и особенно к Манассиину полуколену, которое они считали частью своего колена, отказались признать за ним право на отдельное независимое существование, а тем более право иметь из себя «судью» народа, и довели дело до междоусобицы. Но народное воодушевление было еще сильно: ефремляне понесли страшное поражение в битве и старались спастись бегством на противоположный берег Иордана; но разъяренные галаадитяне перехватили броды и, узнавая ефремлян по своеобразному выговору ими слова шибболет (они выговаривали сибболет), избили из них 42 000 человек, подвергнув, таким образом, жестокому наказанию возмутителей общественного мира. Это горестное событие должно было тяжким бременем лечь на душу такого пламенного патриота, каким был Иеффай. Он был судьею Израиля только шесть лет и скончался, будучи погребен в одном из городов галаадских. Одиноким он жил, одиноким и помер, не оставив в потомстве даже воспоминания о точном месте его погребения.

XXVII. Самсон

Следовавшие за Иеффаем трое судей израильских мирно правили народом — Есевон семь лет, Елон десять лет и Авдон восемь лет. Все они пользовались семейным благословением, имели многочисленных сыновей, а также и владели значительными богатствами, так что, например, у судии Авдона «было сорок сыновей и тридцать внуков, ездивших на семидесяти молодых ослах», — в знак особенного достоинства и богатства.

Между тем при отсутствии сильной и общепризнанной власти, которая бы твердой рукой управляла всем народом, израильтяне все более и более поддавались нечестию и идолопоклонству, ослабевая в то же время и политически. Этим воспользовались филистимляне и поработили их. Филистимляне были одним из самых воинственных народов земли Ханаанской. Они переселились с о. Крита и еще во времена Авраама твердо укрепились на богатой прибрежной равнине (Шефела), к северу и югу от Аскалона. Впоследствии они сильно расширили свои владения и достигли такого могущества, что влияние их чувствовалось на всем протяжении страны, в которой они сохраняли свое господство до самого Давида. Соединившись с несколькими туземными племенами, еще продолжавшими жить в Газе, Хевроне и других местах, они совершенно сокрушили силы израильтян, которые как земледельческий народ не в состоянии были выдержать напор народа, главным ремеслом которого была война. Даже храброе колено Иудино должно было положить пред ними свое оружие и подчиниться тяжкому и позорному игу, для обеспечения которого филистимляне к тому же совершенно обезоружили побежденных, увели у них в плен всех кузнецов и оружейников, так что израильтяне для всякой кузнечной и слесарной работы вынуждены были обращаться к своим жестоким врагам Неудивительно, что при таких обстоятельствах филистимское иго могло тяготеть целых сорок лет, не вызывая даже попытки к освобождению от него. Народ пал духом и в полном унынии отчаялся уже в надежде на какое-либо избавление.

Но избавитель уже явился в его среде и готов был выступить на защиту своего народа. Это был необычайный герой — по имени Самсон. Самсон был сын бездетной дотоле четы Маноя с женой из колена Данова, соседнего с филистимской землей и потому наиболее терпевшего от жестоких врагов. Само рождение его было возвещено ангелом, который объявил жене Маноя, что «она зачнет и родит сына, и бритва не коснется головы его, потому что от самого чрева младенец сей будет назорей Божий, и он начнет спасать Израиля от руки филистимлян». То же известие повторено было и самому Маною с подтверждением его особым видением ангела, поднимавшегося в пламени жертвенника. В определенное время действительно родился у них сын, которому дано было имя Самсон.

Колено Даново, к которому принадлежал Самсон, всегда было сравнительно малым и не в силах было даже отвоевать отведенного ему Иисусом Навином удела у филистимлян, которые совершенно отрезали его от приморской равнины и стеснили в горах. Положение его было столь стесненным, что впоследствии оно вынуждено было даже выселить из себя значительную часть, предоставив ей искать себе местожительства на северной границе страны. Но у них был укрепленный лагерь на горах, господствовавших над филистимской равниной, и там-то именно возрастал Самсон. Будучи назореем, т. е. человеком, всецело посвященным на служение Богу и Его царству, и представляя живой урок, что сила и спасение избранного народа заключались только в его невидимом Царе, который давал Свою помощь только за исполнение Его святых законов, Самсон возрастал в виду городов и деревень своих угнетателей. При виде угнетенного положения своего народа от жителей этих идолопоклоннических городов и страдая за честь своего отечества и своего Бога, юный назорей возмущался духом, и в народе уже носились слухи, как «Дух Господень» по временам действовал в длинноволосом отроке, уже начинавшем обнаруживать необычайную силу.

Самсон убивает льва.

Достигнув возмужалости, Самсон не сразу выступил на спасение своего народа от врагов, а показал сначала ту же слабость, от которой страдали все вообще израильтяне. Он был в нравственном отношении как бы зеркалом своего на рода. Будучи, как и весь народ, посвященным Богу, он воплотил в своей жизни как добродетели, так и пороки своего народа, и потому на первых же порах привязался к одной филистимлянке и просил своих родителей позволить ему жениться на ней. Увидев, как напрасно было бы их сопротивление неразумному поступку их пылкого юноши сына, они согласились. По дороге к своей невесте Самсон впервые обнаружил свою сверхъестественную силу. Неподалеку от виноградников Фимнафы, местожительства его невесты, на него напал молодой лев; но Самсон, почувствовав в себе необычайную силу, не смутился, а растерзал льва, как козленка, хотя у него не было в руках никакого оружия. Он никому не сказал об этом, но, проходя в другой раз той же дорогой, увидел, что в трупе убитого им льва, успевшего под палящим зноем совершенно высохнуть, завелся рой пчел. Захватив с собой мед, Самсон в качестве жениха устроил семидневный пир для тридцати своих брачных друзей и, будучи в веселом расположении духа, предложил им отгадать загадку под условием в случае успеха уплатить им тридцать синдонов (рубашек из тонкого полотна) и тридцать перемен одежд, выговаривая то же и себе в случае их неумения отгадать ее. Те согласились, и он сказал им: «Из ядущего вышло едомое, из сильного вышло сладкое». Три дня бесплодно бились брачные друзья его над этой таинственной для них загадкой; наконец, видя, что они не в силах разгадать ее, они обратились к его новобрачной жене и начали приставать к ней, чтобы она добилась у Самсона разгадки, угрожая