Наполеон даст письменное обещание, опубликованное в газетах, что форма правления Польши будет установлена такая же, как в Англии, что крестьяне будут освобождены с землей, и границы Польши будут от Риги до Одессы и от Гданьска до Венгрии, включая Галицию. В ответ на это Наполеон написал Фуше: «Я не придаю никакого значения Костюшко. Он не пользуется в своей стране тем влиянием, в которое сам верит. Впрочем, все поведение его убеждает, что он просто дурак. Надо предоставить делать ему, что он хочет, не обращая на него никакого внимания».

В апреле 1814 г. Костюшко обратился с письмом к Александру I с советами по переустройству Польши. Вначале он был встречен русским императором благосклонно, но потом попросту надоел. Обиженный Костюшко отправился в Швейцарию, где и умер 15 октября 1817 г. от «нервной горячки».

6 октября 1794 г. Суворов созвал военный совет, на котором было решено идти на Варшаву. При этом Суворов приказал идти туда же корпусам И. Е. Ферзена и В. Х. Дерфельдена, которые ему формально подчинены не были. Князь Н. В. Репнин, которому был подчинен Дерфельден, послал по сему поводу донос на старика, но там ему только посочувствовали.

14 октября Суворов получил от разведки сообщение, что отряд поляков находится у местечек Кобылка и Окунево. Он немедленно направил генерала Ферзена к Окуневу, а сам с десятитысячным отрядом направился к Кобылке. В авангарде шел бригадир Исаев с несколькими сотнями казаков и десятью эскадронами переяславских конных егерей. Путь лежал по труднопроходимой местности, через болотистые леса, и Исаев, с трудом совершив ночной марш, только в 6 часов утра 15 октября появился перед отрядом генерала Майена (около 4,5 тысяч человек).

Поляки занимали позицию на поляне шириной около двух верст. В центре стояла пехота, а кавалерия – на флангах, бывших под огнем егерей и нескольких орудий, укрытых в кустах. Исаев, хотя и имел только полторы тысячи человек, утомленных ночным переходом, атаковал, но был отбит артиллерийским и ружейным огнем. Тут прискакал Суворов. Один из офицеров доложил, что в русском авангарде нет орудий, а у неприятеля – есть. «У него есть орудия? – переспросил полководец. – Да возьмите их у него и бейте его ими же».

Тем временем стали подходить и главные силы. Генерал Исленьев врубился в левое крыло поляков, а генерал Шевич заставил их правый фланг броситься в лес. Тогда Майен стал отступать двумя колоннами. Одна из них (около тысячи человек) шла по лесной дороге. Исленьев, усиленный из главных сил драгунами и батальоном егерей, бросился к ней и после дружной атаки заставил поляков сложить оружие. Другая колонна двинулась по большой дороге на Варшаву. Суворов направил в обход ее почти всю свою конницу и два казачьих полка, прибывших от Ферзена.

Когда поляки вышли из леса на открытую высоту, то были встречены огнем нашей артиллерии. Польская артиллерия начала отвечать. Поляки пытались пробиться, но Мариупольский конно-легкий полк и два эскадрона глуховских карабинеров из-за пересеченной местности спешились и вместе с егерями атаковали в палаши и сабли. Упорный бой длился более часа: поляки дорого продавали свои жизни. Потери русских составили 153 человека, а поляков – почти весь отряд (одних пленных взято более тысячи человек). Вся артиллерия (9 орудий), знамя и обоз поляков достались русским.

Этот бой интересен тем, что был выигран почти одной кавалерией (из пехоты принял участие только один егерский батальон), и притом на пересеченной лесистой местности.

После сражения Суворов несколько дней отдыхал в Кобылке. 19 октября туда прибыл корпус Дерфельдена. Теперь под командованием Суворова находилось тридцать тысяч человек, в том числе двенадцать тысяч кавалерии. (По другим источникам, у Суворова было только 22 тысячи человек.)

22 октября Суворов вышел из Кобылки и двинулся к Праге – предместью Варшавы, расположенному на правом берегу Вислы.

Количество польских войск, защищавших Прагу, точно не установлено, в разных источниках говорится от 20 до 32 тысяч человек. По одним данным, у поляков в Праге было 104 орудия, по другим – 200.

Русские войска в тот же день (22 октября) подошли к Праге на расстояние несколько далее пушечного выстрела и расположились вокруг предместья в назначенных Суворовым лагерных местах. Передвижения русских войск производились с музыкой и барабанным боем. В ночь на 23 октября были сооружены три батареи, на которых разместили 86 орудий. На рассвете поляки открыли сильный артиллерийский огонь из ретраншемента. Со стороны русских производилась лишь «изредка канонада».

В 3 часа пополудни 24 октября в глубокой тишине началось выдвижение войск в назначенные им исходные районы. Спустя два часа, перед рассветом, по сигнальной ракете начался штурм.

По данным Дм. Бантыш-Каменского[62], при штурме Праги было убито четыре польских генерала: Ясинский, Корсак, Квашневский и Грабовский и 13 540 солдат. В числе пленных были три генерала, 29 штаб-офицеров, 413 офицеров и 14 000 рядовых. До двух тысяч человек потонуло в Висле, и не более тысячи человек перебрались в Варшаву. 104 пушки, множество знамен и орудий разного рода досталось победителям. У русских убито 580 человек, ранено 960. В приступе участвовало 22 тысячи человек, в том числе 7 тысяч конницы.

На следующий день к Суворову явились депутаты из Варшавы. Суворов ждал их и специально запретил хоронить убитых. Депутаты шли среди сгоревших домов мимо груд тел солдат и мирных жителей. «Суворов вышел к ним в куртке, без орденов, в каске, с саблею; сбросил последнюю, произнеся: «Мир, тишина и спокойствие!» – и с этими словами обнял польских представителей, целовавших его колена. Граф Потоцкий, присланный от короля, желал вступить в переговоры о мире; Суворов отвечал: «С Польшею у нас нет войны; я не министр, а военачальник: сокрушаю толпы мятежников и желаю мира и покоя благонамеренным»[63].

Король Станислав-Август прислал Суворову письмо: «Господин генерал и главнокомандующий войсками императрицы всероссийской! Магистрат города Варшавы просил моего посредства между ним и Вами, дабы узнать намерения Ваши в рассуждении сей столицы. Я должен уведомить Вас, что все жители готовы защищаться до последней капли крови, если Вы не обнадежите их в рассуждении их жизни и имущества. Я ожидаю Вашего ответа и молю бога, чтобы он принял Вас в святое свое покровительство».

На это русский полководец ответил: «Государь! Я получил письмо от 4 ноября, которым Ваше Величество меня почтили. Именем ее императорского величества… я обещаю Вам сохранить имущества и личности всех граждан, также как забвение всего прошлого, и при входе войск ее императорского величества не допустить ни малейших эксцессов».

Перед вступлением русских войск в Варшаву несколько польских офицеров попытались силой вывезти из города короля Стася и русских пленных с тем, чтобы продолжить войну, однако горожане воспротивились этому.

При вступлении в Варшаву Суворов