В 1990–1991 гг. случилась еще одна рецессия в экономике, что позволило положить конец бумам на рынке недвижимости 1980-х. В этот раз падение цен было намного серьезнее. В Лос-Анджелесе с момента достижения рынком своего пика в конце 1989 по 1997 г. реальные цены на недвижимость снизились на 41 %. Однако существуют определенные сомнения, что именно рецессия положила конец бумам. В Бостоне цены стали падать еще в 1988 г., т. е. за два года до рецессии. В Лос-Анджелесе все началось в 1990 г., до того как экономика вступила в стадию рецессии, и падение закончилось через много лет после окончания рецессии. Если судить по показателям занятости населения, то в Калифорнии рецессия длилась намного дольше, но трудно сказать, была ли она внешней причиной снижения цен или, наоборот, ее результатом. И снова изменение идей, свидетельствующее о конце «новой эры», не имеет четкой связи с каким-либо стимулирующим фактором, а скорее имеет отношение к обратной связи динамики цен.

При любой интерпретации лопнувшего пузыря на фондовом рынке в 2000 г. возникает логический вопрос, а чем фондовый рынок отличался от рынка недвижимости, который процветал в течение еще нескольких лет после краха первого.

Рецессия 2001 г. отчасти стала причиной резкого падения корпоративной прибыли за этот год, что, безусловно, сказалось и на фондовом рынке, но не на рынке недвижимости. В Соединенных Штатах единственными крупными метрополиями, которые испытали на себе падение цен на жилье в 2000–2001 гг., были города близ Кремниевой долины, центра высоких технологий, – Сан-Хосе и Сан-Франциско.

Первыми в 2000 г. упали акции интернет-компаний или, как их называли, «доткомов». И это исторический факт. Их стремительное падение с пика, достигнутого в марте 2000 г., было более чем неожиданное. Dow Jones Internet Index достиг своего исторического пика 9 марта 2000 г. И буквально за месяц с небольшим, к 14 апреля, он потерял больше половины своей стоимости{198}. Что произошло за этот месяц? Кроме самого падения фондового рынка, ничего серьезного, что должно было привести к потере этими акциями половины стоимости за столь короткий срок.

В статье, опубликованной в Financial Times 29 апреля 2000 г., произошедшее интерпретируется следующим образом: «Люди начали осознавать, что все же важны базовые показатели, а добавление в имени компании “.com” ничего не значит»{199}. Статья представляла собой некое общественное признание, а не сообщала о какой-то конкретной новости. Акции интернет-компаний вдруг оказались глупым и даже постыдным увлечением. Это было, по сути, изменением на уровне восприятия.

Кроме подобных перемен в общественном восприятии было еще много разговоров на эту тему. Система Lexis-Nexis показывает, что к концу 1999 г. количество сообщений в газетах, посвященных акциям интернет-компаний, уже начало заметно увеличиваться. В них обычно говорилось о бешеном успехе очередного IPO, но нередко также проскальзывал и скептицизм. К началу 2000 г. число материалов, в которых встречались слова «Интернет» и «акция», превышало 1000 в неделю; максимум был достигнут в период с 10 по 16 апреля 2000 г. – более 1400 статей. После такого длительного периода пристального внимания со стороны СМИ количество материалов с использованием этих двух слов начало постепенно уменьшаться – примерно вполовину за год.

Истории, рассказанные в поворотный для фондового рынка момент, могут сыграть особую роль. К примеру, в своей статье «Акции технологических компаний с высокой капитализацией – это надувательство» (Big-Cap Tech Stocks Are a Sucker Bet), опубликованной в Wall Street Journal 14 марта 2000 г., Джереми Сигел приводит коэффициенты цена-прибыль, превышающие уровень 100, которые показывали компании с высокой рыночной капитализацией. В статье Сигел утверждал, что история показывает: «Причиной падения курса акций компаний с высокой капитализацией является коэффициент цена-прибыль в районе 100». Подобное зявление было достойно того, чтобы его цитировать, и поэтому на него очень часто ссылались.

Другая статья, уже в Barron’s, «Сгорающие» (Burning Up), написанная Джеком Уиллоуби, содержала рейтинг несущих убытки интернет-компаний – в нем все были ранжированы по количеству месяцев, оставшихся до полного разорения{200}. Идея Уиллоуби с подобным рейтингом интернет-компаний четко и ясно высветила проблемы этих компаний, и на него стали ссылаться. Его статья стала бомбой, взрыв которой породил массу разговоров, приводящих к скептическим настроениям, что в итоге помогло поставить крест на акциях таких компаний.

Если учесть, что на пике рынка появилось несколько тысяч газетных статей и других медийных материалов об акциях, то среди такого множества далеко не одна из них оказала влияние на ситуацию. Здесь же было бы уместно добавить, что мое первое издание «Иррационального оптимизма» (Irrational Exuberance) также получило массу откликов в СМИ именно на пике рынка – в период с конца февраля и по начало апреля 2000 г. О моей книге писали Пол Кругман в New York Times, Дэвид Генри в USA Today, Джон Кэссиди в New Yorker, а также авторы The Economist, Newsweek и Business Week. Все эти истории, появлявшиеся друг за другом в то самое время, когда акции интернет-компаний дешевели прямо на глазах, могли увеличить ряды скептиков, которых и так становилось все больше и больше.

Но ни одна из этих публикаций не была сама по себе настолько влиятельной, чтобы, например, прервать восходящую траекторию фондового рынка. Возможно, что некоторые из самых сильных материалов сыграли определенную роль в стимулировании некоего обсуждения в обществе и, далее, общественного мнения. Возможно, их роль была сродни роли невинного ребенка в сказке Ганса Христиана Андерсена «Новое платье короля», чья фраза «А король-то голый!» заставила окружающих начать шептаться о сказанном, пока, глядя друг на друга, они не поняли, насколько все это время были сильны во всех сомнения{201}. Возможно также, что внимание к таким статьям было просто признаком зародившихся сомнений общества, что так или иначе привело бы к сдуванию пузыря независимо от появления в СМИ подобного рода материалов. В этом смысле общественный интерес к таким публикациям представлял собой в большей степени проявление обратной реакции, ведущей к снижению курса акций.