Несмотря на столь серьезные причины для наступления «новой эры» в тайваньской экономике, многие эксперты находились еще под впечатлением спекулятивной несдержанности фондового рынка страны в 1986–1987 гг. Объем торговли резко взлетел, увеличившись за период с января по сентябрь 1987 г. в семь раз и обогнав все остальные азиатские рынки вместе взятые, включая Японию{204}. Коэффициент цена-прибыль достиг отметки 45 против 16 на начало года.

Тайвань был во власти игорной лихорадки, которая проявлялась не только на фондовом рынке. Запрещенная игра в цифры под названием Ta Chia Le («Счастье всем»), никому не известная до 1986 г., вдруг стала национальной страстью. Она была настолько популярна, что «в дни объявления выигрышных номеров крестьяне бросали свои земли, а рабочие – свои места на заводах»{205}.

Один из моих йельских студентов, родом с Тайваня, позже признался мне, что в 1987 г., когда он был еще тинейджером, у себя на родине мать заставляла его каждый день ходить на фондовую биржу, чтобы наблюдать за тем, как идут торги, и сообщать обо всех важных событиях. Исполняя эту миссию, он убедился, как он сам сказал, в абсолютном безумии сложившейся спекулятивной ситуации.

Тайваньский фондовый рынок сразу не развернулся на 180 градусов: после максимального годового роста индекса он еще больше года продолжал расти. Но через год мы видим снижение на 74,9 %, что является в нашем списке самым крупным падением фондового индекса за год.

На третьем месте по величине годового роста индекса – на 384,6 % – стоит Венесуэла в период с января 1990 г. по январь 1991 г. Такой скачок последовал сразу за периодом серьезного спада в экономике, в результате которого в 1989 г. показатель экономического роста был отрицательным (–8 %), уровень безработицы достиг 10 %, а инфляция разогналась до 85 %{206}. Затем Ирак оккупировал Кувейт (август 1990 г. – февраль 1991 г.), что нарушило систему поставок нефти из Персидского залива. В итоге мировые цены на черное золото стали быстро расти, как и спрос на венесуэльскую нефть. Это была почва для внезапно обрушившегося на Венесуэлу богатства. Кувейтский опыт, по общему мнению, убедил инвесторов в необходимости рассматривать Венесуэлу как альтернативного поставщика нефти, находящегося за пределами такого нестабильного региона, как Персидский залив. Но как рациональное объяснение подъема венесуэльского фондового рынка это выглядит малоубедительно, поскольку риск сбоев в поставках нефти из Персидского залива существовал еще задолго до вторжения Ирака и был всем известен. Президент Карлос Андрес Перес предупреждал, что «Венесуэла живет в условиях абсолютно искусственной экономики», поддерживаемой только ростом цен на нефть; но, невзирая на это, фондовый рынок устремился вверх{207}. В течение последующего года его рост не прекратился, но к январю 1993 г. акции венесуэльских компаний потеряли 60,3 % своей реальной стоимости на январь 1991 г., а к январю 1999 г. – уже 82 %.

Четвертый по величине годовой рост фондового индекса, 360,9 %, произошел в Перу в период с августа 1992 г. по август 1993 г. Такому росту предшествовало резкое падение фондового рынка в апреле 1992 г., когда Альберто Фухимори установил диктатуру, распустил конгресс и, временно приостановив действие Конституции, развязал войну против повстанцев из движения «Светлый путь». Но в сентябре 1992 г. руководители «Светлого пути» были схвачены, и к апрелю 1993 г. демократия вновь вернулась на перуанскую землю, положив конец партизанскому террору, жертвами которого стали 27 000 человек. В 1990 г. инфляция достигла уровня 7000 %, а показатель экономического роста находился в отрицательной зоне, но к 1993 г. инфляционные процессы удалось обуздать, и показатель экономического роста стал со знаком плюс. Удивительное ощущение прихода «новой эры», конечно, было, но четырехкратное увеличение фондового индекса в течение года заставило многих задуматься о том, что такой рост может быть избыточным. В следующем году рынок еще несколько подрос, но затем немного потерял. К январю 1999 г. реальный уровень рынка был ниже, но всего на 8 %. Из всех наших примеров рост перуанского фондового рынка меньше всего напоминает спекулятивный пузырь: скорее всего, это был результат влияния по-настоящему положительных фундаментальных новостей.

Пример активного роста фондового рынка в Индии с апреля 1991 г. по апрель 1992 г. стоит 11-м в списке в таблице 7.1. Все началось с убийства Раджива Ганди в мае 1991 г., которое прервало 38-летнее правление династии Ганди. Преемник Ганди сразу же назначил министром финансов Манмохана Сингха, бывшего профессора Делийской школы экономики (который позже, в 2004 г., станет премьер-министром страны). Новое правительство выступило с планом отказа от государственного регулирования экономики, что было расценено как серьезное отступление от идей социализма. Страна открыла двери для иностранных инвестиций. Сингх представил проект бюджета, в котором предлагалось освободить финансовые активы от имущественного налога. Прежде руководители старались поддерживать минимальный курс акций компании, чтобы избежать налогообложения; теперь же они стали стимулировать их рост.

Проект бюджета также предполагал ослабление регулирования ценообразования и времени новых выпусков акций. Безусловно, подобные реформы можно считать вполне резонным основанием для роста фондового рынка, но многим он показался чрезмерным, и власти предупредили население об опасности спекулятивного превышения реального курса. В это время также предпринимались попытки манипулирования курсами акций. Махинации Харшада Меты по прозвищу Большой Бык, биржевого маклера из Мумбаи, стали причиной общенационального скандала в 1992 г., после того как рынок достиг своего пика. Его называли создателем «эффекта вихря» в отношении отдельных акций, которые он покупал на рынке и перепродавал дружественным компаниям по более низкой цене, а затем вновь покупал акции, предложение которых уже значительно сократилось, и таким образом разгонял их курс{208}. Рост индийского фондового рынка в 1992 г. теперь называют «пиком Меты». Это действительно был пик, так как в течение следующего года рынок упал на 50,3 %.

В указанных примерах прослеживается влияние события или серии событий вне самого рынка, которые предполагают начало подлинно «новой эры». Даже если есть уверенность, что рынок слишком бурно отреагировал на событие, данный факт трудно доказать. С другой стороны, есть примеры максимального роста индекса, в которых отсутствуют какие-либо объяснения столь значительных изменений на рынке, и поэтому СМИ говорят о каких-то долгосрочных процессах или психологии рынка