На первый взгляд все спокойно. Подслеповатый глаз полной луны смотрел с безоблачного, черного неба на спящий лагерь. Тихое сопение вперемешку с всхрапываниями неслось со всех сторон. Поодаль, окружая становище, тлели пять костров. Шестой ярко пылал, собрав возле себя бодрствующих охранников за негромким разговором.

В этой гармоничной симфонии ночи раздался диссонирующий с мирной обстановкой звук, от которого стыла кровь в жилах. Звук разрываемой когтями ткани — и откуда-то мне пришло знание о том, что это за когти. Я со всех ног кинулась на шум, но опоздала — зверь уже выбрался наружу из кожаного мешка, где нашли пристанище останки несчастного охранника, непредусмотрительно оставленные почти в центре охраняемого круга. Чудовище было еще ужаснее, чем его дневные собратья: разорванные куски не срослись как следует — то там, то здесь торчали обрывки внутренностей, что, понятно, шарма ему не прибавляло, да и горящие огненно-черным глаза его не красили. Я даже не могла позвать охрану, боясь, что, едва открою рот, заверещу как ненормальная, — тогда моему маскараду уже точно ничего не поможет. Жаль только, зверь не ждал, пока у меня закончатся моральные метания, а попросту прыгнул.

Рефлексы и Неотразимая спасли мою голову, лишив в свою очередь этой нужной части тела волкодлака. Снова боль. Резкая, скручивающая внутренности, пригибающая к земле. Боль в прокушенной губе по сравнению с ней казалась милым, приятным пустячком. Колени больно ударились о землю рядом с неподвижным телом.

Что за день-то такой?!

Кровь из располосованной когтями зверя руки неспешно стекала на рукоять. Успел-таки последним судорожным движением до меня дотянуться! Онемевшие пальцы разжались и выронили окровавленный меч. Лихорадочно я попыталась соорудить из пострадавшего рукава жгут. Узел никак не завязывался, влажная повязка норовила соскользнуть. На помощь пришли зубы. Раны нехотя перестали кровоточить.

Раздутая рука с четырьмя вспухшими поперечными отметинами волкодлачьих когтей выглядела не лучшим образом. По коже расползалась черная паутина подозрительных пятен. В моих глазах вскипали слезы при взгляде на это безобразие. Сила никак не собиралась, конечность холодела и ощущалась как полено, зачем-то привязанное к плечу, — деревянное и негнущееся. В затуманенном болью рассудке нехотя ворочались знания, подыскивая в своей среде подходящее заклинание Исцеления. Обезглавленное тело было единственным свидетелем моих мучений.

«Любопытно, сколько времени требуется, чтобы превратиться в это милое существо?» Еще парочка рассуждений на данную тему — и меня вывернет. Предупреждаю.

Неожиданно, без всяких усилий с моей стороны, неприятные ощущения разом стихли. Вопреки пессимистичным прогнозам рука не спешила отваливаться. Лунный свет позволял разглядеть, как опухоль спадает, борозды с воспаленными краями стягиваются, чтобы бесследно исчезнуть. Я недоверчиво потрогала руку, выглядевшую абсолютно здоровой. Со всей возможной осторожностью сжала пальцы в кулак, в любой момент ожидая, что они ощерятся страшными когтями. Наслюнявленные кончики пальцев другой руки недоверчиво терли засохшую кровь, под которой обнаружилась не тронутая даже синяком или ссадиной кожа.

Не замечала за собой способности к этакой мгновенной регенерации ранее! Что ж, еще одна тема для серьезного размышления в спокойное время в спокойном месте. Только почему-то никак мне не добраться до мирного уголка размышлений…

Подобрав меч, я тяжело поднялась на ноги. Вытертое оторванным для симметрии левым рукавом лезвие Неотразимой скользнуло в ножны.

Хорошо, что волкодлаки не издают леденящих кровь и будящих всю округу воплей. Лагерь продолжал мирно почивать, а охрана спокойно переговариваться.

Пора предупредить власти, не все же мне одной надрываться!

Пошатывающейся походкой я двинулась в сторону тепла и света. Мой тихий оклик сразу привлек внимание Головы. Мужчина с готовностью отправился со мной на место происшествия, видимо тайно надеясь, что парень отозвал его в сторонку, чтобы сообщить о том, что одумался и жаждет попасть в лапы к Палате.

Пришлось его разочаровать.

Он не проронил ни слова, споро собирая то, что осталось от чудовища, в изрядно порванный мешок. Потом так же методично замел следы преступления, засыпав сгустки черной крови комьями земли и вырванным дерном. Закончив уборочные мероприятия, он сделал приглашающий жест и отправился к полыхающему костру, куда были препровождены останки горе-оборотня. Не самое разумное решение, учитывая ту мерзкую вонь, которая распространилась при его бойком горении. Молодые парни, стоявшие в карауле, побледнели и спали с лица еще больше, когда их бравый командир зашелся в свистящем шепоте:

— Какой идиот догадался оставить это в пределах круга, не защитив со всеми предосторожностями?!! О раненых все подумали, амулетов кучу нацепили, чтоб, если вдруг что, не попусти Сохранитель! А об убитом товарище не покумекали! Теперь его душу не спасти. — Брызжущая слюна из рассерженного рта летела во все стороны. — Если бы не этот мальчишка, сейчас половина спящих была бы перерезана, пока вы спохватились бы. А то и того хуже, оказался бы нарушен обережный круг, и помоги нам тогда Единый! Хотя что помогать таким остолопам!

Подступившие к разъяренному Голове более опытные воины были мрачнее некуда. Один из них, высокий мужчина с пышными русыми усами и выгоревшей до белизны шевелюрой, подошел ко мне и хлопнул по плечу. От этакого дружеского хлопка я чуть не навернулась вперед кувырком.

— Спасибо, парень, спас наши дубленые шкуры! Хотелось бы узнать имя доблестного спасителя. — В голосе, несмотря на все старания ее скрыть, проскользнула насмешка.

Я была лаконична до неприличия:

— Рель. — В конце концов, имею право не рассказывать всю родословную: разбудили среди ночи, травят какой-то гадостью…

Как ни странно, меня поняли как нужно:

— Малец обещан Храму, Калтан.

Все понимающе закивали в ответ на реплику командира, как будто она все объясняла. Возможно, так и было.

Усталость решила, что довольно пожаловала мне времени опамятоваться и пора уже ей вступать в свои права. В глазах нехорошо потемнело, тело ощутимо покачивало, а необходимо еще как-то дотащиться до нашей повозки.

— Давайте завтра поговорим, а? — просительно протянула я. — Спать-то как охота! Жутко.

Фраза разрядила обстановку — все стало на свои места: бравые воины и отпрашивающийся баиньки юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло, а вовсе не таинственный воин Храма. Можно идти восвояси.

Уже почти возле нашей телеги меня негромко окликнул все тот же Голова.

«Никак не расстанетесь». Любовь, наверное. С первого взгляда.

— Ма… Рель, если все-таки раздумаешь идти в Храм, отправляйся в Рин, спроси рента Алата, там меня все знают, да и не только там. В два счета найдем тебе работенку… — Он ненадолго замолчал. — Не торопись к церковникам, порядки там у них — не забалуешь. Просто подумай об этом.