Маскировочные процедуры не отняли много времени. Еще в пути я сварила зелье из собранного по дорогое чистотела, дягиля и волоса серой в яблоках кобылы, удачно оказавшейся в обозе. Вот мне и пригодились занятия по Исцелению. Не все же добрым словом поминать одну только аалону Валенту…

— Запомните, девочки, — объясняла аалона Тано, помешивая в небольшом котле вязкую бурую жидкость, — при нанесении на кожу остерегайтесь прямых солнечных лучей. Иначе даже за очень непродолжительное время покроетесь трудносмываемым загаром. Советую проявлять осторожность и наносить препарат на пораженные почесухой участки кожи деревянной лопаткой в затемненном помещении.

От котелка с зельем в моем исполнении несло, в отличие от эталона, лошадиным навозом, а не фиалками. Запах оказался таким сильным, что половина участников обоза тут же кинулась на уборочные работы, а Тайя и по сию пору гнушалась использовать мой котелок по прямому назначению…

Применение средства тем не менее принесло видимые положительные результаты: руки по локти, лицо и шея радовали той редкой смуглостью, которой могли похвастаться лишь коренные народы пыльных степей. К сожалению, волосы не поддавались воздействию магии, ибо сами являлись ее творением. Их стремительный рост и феноменальный цвет доставляли мне существенные неудобства.

«Пусть, зато красиво!» Больно нужна такая красота! Рост волос, между прочим, идет за счет моей Силы, которая мне и самой пригодилась бы! Я неоднократно пыталась заблокировать ее несанкционированный расход, но это так же легко сделать, как перестать дышать, — замкнуто на уровне физиологии.

С еле сдерживаемым отвращением я щедро нанесла на чистые волосы купленную на базаре в Рине обувную краску, которая, застыв, превратила их в коричневую паклю.

Из-за моего несколько затянувшегося туалета ужинать сели затемно. Все собрались на чисто выскобленной кухне, которая не просто рассказывала о своей любимой хозяйке, а прямо-таки хвалилась ею. Каждая мелочь существовала здесь на своем месте, но без налета педантизма. Мебель в доме была столь же добротна, как и он сам, — широкий стол, за которым могла поместиться очень большая семья (совершенно напрасно Тайя боялась, что ей с дочерью не хватит тут места), удобные деревянные стулья с высокими спинками, навесные шкафчики, украшенные резьбой, большая, в полкухни, очень напоминающая русскую печь. Но самое главное — ощущение, которое ни с чем не перепутаешь, — домашнего тепла и уюта.

Мне, как главной провожатой, вернее провожатому (я сделала страшные глаза, когда Тайя попыталась заикнуться о моем истинном поле, и она больше не поднимала эту щекотливую тему), гостеприимные хозяева предложили оставаться столько, сколько сочту нужным. Я посчитала, что до утра вполне достаточно. После часа причитаний в три голоса этот срок был милостиво увеличен мной до трех дней. Не последнюю роль сыграло коварное обещание проводить меня к Перекрестью трактов.

— Ишь какая красавица у тебя получилась, дочка, — собирая на стол, завела разговор рена Дейна. — Жаль, отец ее не прижился на этом свете, но ты не тревожься — воспитаем. Вон у Айана старшенький — аккурат ее ровесник, не заскучает.

Тайя, помогавшая матери, промолчала. Слова были лишними. И так ясно без всяких заверений, что моим подружкам здесь будет хорошо.

«Рент-рента, рен-рена? Как бы не запутаться…» Что здесь сложного? «Рен (рена)» стандартное вежливое обращение, равносильное «господин (госпожа)». В то время как «рент (рента)» скорее почетное звание или даже должность.

Я, пользуясь преимуществом своего мужского инкогнито, бездельничала за столом, терпеливо дожидаясь вместе с реном Тийаном ужина. Справедливости ради сказать, ждать пришлось недолго — поверхность стола заполнялась с недурной скоростью самыми разнообразными блюдами, которые роднил бессовестно вкусный запах. Если учесть, что в последний раз мы перекусили сразу после полудня, пришлось напрячься, чтобы проявить хорошие манеры и не накинуться на еду тотчас. Просто замечательно, что благодарственная молитва Единому такая короткая. Неизвестно, надолго ли хватило бы моей выдержки и воспитания. Тут было принято есть молча, и фразы, кроме «можно соли», «передвинь поближе блюдо», не приветствовались, а еда просто сама лезла в рот. К концу трапезы ощущалось, что, если хотя бы еще один кусочек попадет ко мне внутрь, живот не выдержит и треснет где-то в районе пупа.

Мийя после такого беспокойного дня и обильного ужина вовсю клевала носом, поэтому мать без лишних разговоров повела ее укладываться спать. Как-то сразу я поняла, что пришло время расспросов по мою душу. Пока я мылась, Тайя успела переговорить с матерью, и для меня осталось тайной, о чем у них шел разговор.

«Разумения не хватило договориться». Ну не хватило! Отродясь не водилось, а где взять, не знаю.

— Давно ты служишь у Лоранских баронов? — взяла быка за рога Дейна.

— Ну… — забыв про переполненный желудок, я схватила со стола ватрушку и принялась энергично жевать, чтобы дать себе немного времени подумать. — Не то чтобы давно… С некоторых пор. — Что-то в последнее время не получаются у меня связные объяснения, нужно будет потренироваться.

«Столько врать пришлось! Пора уже это дело довести до автоматизма, чтобы, ночью разбуди, байки от зубов отлетали». Они на них почему-то вязнут…

— Сынок, — вступил отец Тайи, — мы просто хотим знать, как тебя, такого… — он ненадолго замялся, боясь обидеть мои подростково-юношеские чувства, — молодого, не побоялись отпустить с нашей дочкой. Неужели не нашлось никого постарше?

Значит, Тайя умолчала о побеге и скороспелом замужестве. С другой стороны — правильно, нечего родителей по пустякам беспокоить, возраст опять же немаленький! Уже легче — можно врать не стесняясь. В крайнем случае, ограничиться полуправдой.

— Нашлось, — честно созналась я. — Был с нами еще один сопровождающий — свинья редкостная! Все деньги себе забрал. Нехорошо же получилось? Нехорошо. А главное — нечестно! В общем, поделили деньжата заново. По справедливости.

— Вы что, его… убили? — ужаснулась хозяйка.

— Что вы, рена Дейна, что вы! — Я протестующе замахала руками. — Просто отправили тем же кораблем назад и даже попросили матросов о нем позаботиться. Они нам клятвенно пообещали, что предоставят ему, как особо важному пассажиру, отдельную каюту. — Глаза у меня были невиннее, чем у новорожденного ягненка.

Рен Тийан так громко икнул, что я вздрогнула, испугавшись того впечатления, которое произвели мои слова. Впрочем, так же быстро и успокоилась, когда громогласный «ик» перешел в раскатистый хохот, с секундным замешательством дружно поддержанный нашим с реной Дейной смехом. Так что, когда возвратилась Тайя, обессиленно хихикающая компания с выступившими на глазах слезами не сразу смогла объяснить, в чем, собственно, заключался повод для веселья. Стоило Тайе вернуться, как нас с реном Тийаном тут же выставили с кухни. С нашей стороны возражений не последовало: уборка со стола и мытье посуды — удовольствие сомнительное, а утомленные глаза закрывались сами собой.