— Тогда я поведу легионы, Марк. Ты должен откликнуться на мольбы своей матери. Если случится худшее, я не смогу жить с мыслью, что удержала тебя от встречи с отцом в его смертный час. Поезжай в Рим, а потом возвращайся домой, в Пальмиру, и ко мне.

— А ты справишься?

Она улыбнулась ему чуть-чуть грустной улыбкой.

— Справлюсь, мой дорогой, хотя не уверена, что мне следует признаваться в этом. Я не беспокоюсь об этом и не хочу, чтобы ты беспокоился. Возможно, лучше, если я возьму своего сына, царя, чтобы научить его искусству ведения войны. Не бойся за нас, Марк. Лонгин останется здесь с Деметрием. Династия в безопасности. Отправляйся в Рим!

— Мы с Лео уедем на рассвете в Триполи. Оттуда в Бриндизи отплывет корабль.

— Не садись на первое попавшееся судно, Марк, — молила она его.

Взгляд его голубых глаз проникал в самую ее душу.

— Я вернусь к тебе, обещаю, любимая.

— Я не смогу жить без тебя, Марк! Он мягко засмеялся.

— Зенобия, царица Пальмиры, я не верю этому ни на минуту.

Он заключил ее в свои объятия и почувствовал, что она дрожит, прижавшись к нему. Ее черные ресницы покрылись маленькими слезинками. Она старалась сдержать слезы. Он нежно прильнул к ее губам, целуя уголки ее рта и любовно покусывая ее верхнюю губу.

— Ах, царица моего сердца, не воспринимай мой отъезд так тяжело! Как бы мне хотелось, чтобы Ваба правил сам, а ты была бы просто моей женой и могла бы последовать за мной!

Он вздохнул, а потом тихо произнес:

— Я возьму Лео с собой. Нужно приказать Северу принять на себя мои обязанности в мое отсутствие.

— Ты вернешься ко мне сегодня ночью?

Она смахнула слезинку, которая катилась по ее щеке.

— Да.

Он ушел, взяв с собой раба, а она села на кровать, скрестив ноги, совсем как в детстве. Впервые им предстояло расстаться. Хвала богам за эту зимнюю египетскую кампанию! Она ей необходима, чтобы не тосковать по любимому. Рим так далеко, за огромным морем, которого она ни разу не видела! Она не знала, чем закончится поездка Марка, и это пугало ее. Вернется ли он к ней, если отец умрет? Ведь он станет главой семьи, а такую ответственность он не может передать своему младшему брату. Ведь в конце концов Аул живет в Британии, и у него там земля, которая требует его присутствия.

К тому времени, когда Марк вернулся во дворец, Зенобия превратилась в комок нервов. Он никогда прежде не видел ее такой. Обычно она всегда держала себя в руках. За ужином она едва притронулась к еде, да и он тоже, хотя она велела приготовить его любимые блюда.

— Я не хочу покидать тебя, любимая, — сказал он. — Мне хотелось бы, чтобы ты тоже могла поехать со мной. Я уже начинаю видеть плохие стороны в любви к царице.

— Тогда я поеду с тобой! О да, Марк! Поеду! Я знаю, это удивит твою семью, но я переживу это, раз я смогу быть с тобой!

— Нет, Зенобия, это невозможно. Тогда тебе придется послать Вабу в Египет одного. Без тебя он наверняка проиграет кампанию.

— Но если твой отец умрет, ты не сможешь вернуться в Пальмиру, — сказала она, признаваясь в том, что действительно беспокоило ее.

— Я вернусь в Пальмиру, любимая. Обещаю тебе, а я еще никогда не нарушал своих обещаний.

— Если ты станешь главой семьи, как же ты сможешь оставить ее?

— Я смогу вернуться в Пальмиру за своей женой. Ведь ты — моя жена, любимая. Зенобия, выходи за меня замуж, прежде чем я уеду! Стань моей законной женой перед лицом богов.

— Тогда нам пришлось бы пожениться тайно, Марк, а я не сделаю это, пока нахожусь у власти. Ты же знаешь! Мы уже говорили об этом раньше.

— Как всегда, Пальмира для тебя — прежде всего, — сказал он с нотками горечи.

— А ты! — обвиняла она его. — Разве твоя семья не важнее нашей любви? Ты знаешь свои обязанности и исполняешь их. Почему же, когда я делаю то же самое, ты сердишься?

Вдруг она поднялась из-за стола.

— Я не буду ссориться с тобой, мой дорогой. Только не сегодня! Это — наша последняя ночь за многие месяцы. Идем! — Она протянула ему руку. — Давай выкупаемся, а потом проведем те часы, которые у нас остались, любя друг друга.

— Я не хочу покидать тебя, — тихо произнес он. — Ты знаешь это, любимая!

— Знаю, Марк, но мы — люди долга. Возвращайся в Рим и прими последнее благословение своего отца. А я стану ожидать твоего возвращения домой, в Пальмиру.

Вместе они пересекли комнату и сбросили одежды у края бассейна. Он стоял, наблюдая, как она спускалась по ступенькам в теплую воду, и чувствовал, как его бросает в жар от страстного желания при виде ее золотистого тела, томно двигавшегося в черном мраморном бассейне. Ее темные волосы развевались, словно легкий плащ. Повернувшись, она поплыла обратно к нему, и взгляд ее серых глаз, казалось, пожирал его тело. Его длинные ноги казались ей подобными мраморным колоннам, окаймлявшим портик древнего храма Ваала, и она дрожала в предвкушении прикосновений его крепких бедер.

Его член уже сделался прямым и твердым, выступая из темных зарослей в его паху. Их взгляды встретились, и он бросился вниз, в бассейн, и медленно пошел навстречу ей. Зенобия плыла и чувствовала, что слабеет от желания. Его руки нежно обвились вокруг ее лодыжек, и он привлек ее к себе. Она страстно желала его, и томление ясно отражалось на ее прекрасном лице. Он нежно вошел в ее тело, наполняя ее тем огненным ощущением полноты, которое она так любила. Он стоял по пояс в воде, и его пульсирующий член все глубже погружался в нее, а она лежала на воде перед ним, легко обхватив его тело ногами. Ее дивные волосы волнами струились по мягкой зыби воды.

Пальцами обеих рук он начал нежными легкими прикосновениями поглаживать соски ее грудей. Она задрожала, улыбаясь медленной улыбкой, ее глаза закрылись от восторга, и волны удовольствия начали накатывать на нее. Все ее существо пело от наслаждения их любовью, и она чуть не вскрикнула во весь голос от восторга, когда почувствовала, как он растет и трепещет внутри нее. Однако он оставался совершенно неподвижным, двигались только его пальцы, которые продолжали раздражать ее бархатистые соски.

Наконец, она почувствовала, что больше не может выносить такую изощренную пытку, и ее тело начало дрожать, когда медовая сладость начала исходить из нее, увенчав рубиново-красную головку его члена. Она услышала его тихий смех.

— Ах, любимая, ты, как всегда, — нетерпеливое и жадное создание.

Потом он вышел из нее, схватил ее в объятия и вынес из бассейна.

— Ненавижу, когда ты такой высокомерный, — прошептала она, вставая на дрожащие ноги, которые грозили в любую минуту подкоситься.

Сильной рукой он охватил ее стройную талию, а другой рукой осторожно вытер ее.

— И вовсе не высокомерный, просто я в восторге оттого, что могу дать тебе такое наслаждение, — сказал он, выжимая воду из ее длинных волос.