Само укрепление совершенно не изменилось. Та же вырубка, тот же ров, из которого доносится плеск. Те же мощные стены и знакомый зеленый флаг над башней. Словно странный квадратный лист исполинского дерева зацепился за верхушку донжона и висит, открытый всем ветрам.

Замок не изменился, переменился сам Харальд. Тогда при виде замка он не ощутил ничего, теперь же чувствовал, почти видел защитную магию, окружающую укрепление. Олав явно наложил на него нечто подобное заклинанию, которое Харальд использовал на своем замке, только гораздо слабее. И теперь предстояло выяснить, как эту защиту сломать.

Магия – это изменение ситуаций и событий в соответствии с волей человека, невозможное при применении обычных методов.

Антон Ла Вей

Вязанки хвороста, которыми засыпали ров, трещали под ногами воинов, и стремительно рос у самых стен замка лес осадных лестниц. Катапульты уже разломали одну башню, и хотя из осажденной твердыни все еще доносился горький аромат кипящей смолы, Харальд не сомневался, что твердыня Владетеля Олава будет взята. Именно сегодня.

Сам Харальд на стены не лез. Потратил много сил, взломав магическую защиту противника. Не столь мощная, она поражала в первую очередь изощренностью, небывалой сложностью. Олав строил ее долгие годы, надеясь сделать замок неприступным, и не погнушался для этого использовать человеческую кровь

Именно от нее стены замка, если взглянуть на них магическим зрением, светились тускло-багровым светом. Сияли до тех пор, пока Харальд не нашел способ погасить их. И лишь после этого отдал приказ о штурме. Шесть дней его воины вязали лестницы, обложив замок так, чтобы и мышь не проскочила. И вот теперь-их час.

Похожие в панцирях на диковинных насекомых, солдаты карабкались по лестницам, и хотя осажденные лили на них смолу, стреляли из луков и кидали копья, видно было, что волна атакующих скоро преодолеет препятствие. С грохотом и ревом перехлестнет стену, ворвется во двор замка, и тогда – берегись, кто еще жив!

До Харальда донесся глухой рев, и на стенах зазвенело оружие. Меж зубцами замелькали стремительные блики – следы ударов.

Все было кончено очень быстро. Загудела труба, и подъемный мост начал опускаться. Из замкового двора донеслись радостные вопли победивших воинов.

Харальд поднял руку, и тотчас рядом оказался конь Владетель легко запрыгнул в седло, и копыта захлюпали по мягкой, еще мокрой после ночного дождя траве. Позади погромыхивала доспехами и оружием свита.

Изо рва, заваленного ветвями, дурно воняло, стены замка, издали столь мощные, вблизи выглядели просто ужасно – все в мелкой сеточке трещин. Того гляди развалятся. Харалъд не удивился. Рухнула магическая защита, наложенная Олавом, что долгое время сдерживала камень от разрушения, делала его крепче, и стены сразу постарели на несколько сотен лет.

При виде Владетеля воины разразились приветственными криками. «Последний оплот врага пал, и война скоро закончится Можно будет вернуться домой» – вот какие мысли читались почти на всех лицах.

К въехавшему во двор полководцу подбежал один из родовитых, командовавших штурмом:

– Он заперся в подземелье! – произнес торопливо. – Мы его не трогаем, как и ведено!

– Хорошо. – Кивнул Харальд пахнущему кровью и потом воину и слез с коня.

– Приведите тут все в порядок, – сказал он Гисли, поправляя ножны на поясе. – Я пойду разделаюсь с Олавом.

– Не опасно ли – в одиночку? – Нахмурил густые брови фон Орни.

– Не беспокойся, – ответил Харальд уже на ходу. – Я справлюсь.

Память не подвела, и он легко вспомнил дорогу, которой шел один раз, много лет назад. Пока двигался по коридору, захваченный факел чадил, а на уши давила осязаемая болезненная тишина. Сладкое предвкушение мести ворочалось в груди.

Дверь оказалась заперта. На стук никто не отозвался.

– Открой! – сказал Харальд громко. – Иначе я ее выломаю.

Ни слова в ответ – тишина. Ни шороха, ни звука от движения человека.

Харальд пожал плечами и поднял руки к голове. Потянулся к холодному ободку, что с недавних пор пристрастился носить на волосах, прикоснулся к нему и ярко представил запертую дверь.

Перед глазами мелькнула серебристая вспышка, затрещало ломаемое дерево, и дверь просто внесло внутрь помещения. Несколько щепок улетело во тьму, и было слышно, как они легко падали на землю; затем все стихло. Проход открылся, из подвала потянуло кислым запахом, вроде как от старой кожи. Ангел-хранитель поработал на совесть и вернулся в обруч, а Олав все не проявлял себя – наверняка заготовил какую-то ловушку.

Харальд выташил меч и. выставив его перед собою, двинулся вперед. Шаг, еще шаг, только стук собственных сапог по полу. Во всем помещении словно в склепе – мертво.

Он беспрепятственно миновал поворот и увидел камин. В нем пылал самый обыкновенный огонь, огневик не далее как вчера был брошен в бой и уничтожил немало солдат, прежде чем Харальд нашел на него управу.

В кресле перед камином, странно сгорбленный, сидел Олав. На появление врага он не обратил внимания, продолжая смотреть в бесшумно колышущийся оранжево-алый цветок пламени. Руки бывшего Владетеля, сложенные на коленях, нервно шевелились.

Не таясь более, Харальд подошел, поднес меч, отражающий багровые блики, к шее противника. Тот повернул глаза, пустые, страшные.

– А, это ты? – не спросил, проскрипел он. – Убивать меня пришел?

Харальд опешил, меч задрожал в руке. Месть, что недавно виделась столь сладкой, вылилась в жалкое издевательство. Убить врага приятно, когда он могуч. А Олав, что запомнился жестоким и сильным, оказался пуст, как покинутый бабочкой кокон, и слаб, словно старик. Мышцы, что в прошлом бугрились, налитые силой, опали, на лице застыло брюзгливое выражение, в глазах, что некогда сияли, не нашлось ничего...

На миг даже пришло сомнение – стоит ли убивать это создание? Но затем с нежданной силой нахлынули воспоминания – об этом самом подвале, о перенесенном унижении, о ледяной воде и оскаленной зубастой пасти во рву...

Харальд улыбнулся, холодно и спокойно, и на лице его отразилось нечто такое, отчего Олав, казалось бы со всем смирившийся, даже со смертью, мелко задергался и со сдавленным бульканьем сполз в кресле.

– Не убивай! – прохрипел он отчаянно, становясь на колени. – Будь человеком!

– Не могу, – ответил Харальд невозмутимо. – Я не человек, я – маг.

Хрип в горле Олава стих, серые глаза заволокло туманом страха. Сцепленные перед грудью руки дрожали.

– Но сначала, – добавил Харальд и чуть опустил меч, – ты должен вспомнить меня. Ведь мы знакомы, и давно.

– Как? – Дикий страх в глазах бывшего Владетеля исчез, уступив место безумному удивлению. – Откуда?

– Я приходил к тебе, хотел стать твоим учеником, – вспоминать старое было одновременно неприятно, все же гадкая была ситуация, и приятно – из-за близкой возможности расплатиться за старую обиду, – А ты что со мной сделал?