а на вторую гостя усадили, накинули овчину. А то вон как зубами стучит. Достал плоскую фляжку, в той спирт на травах настоянный. Градусов шестьдесят, для особых случаев берёг. В хмель али мёд плеснешь такой и нормально, «поплыл» клиент.

— Пей, — протягиваю ему открытую фляжку.

— Не губи! — он побледнел, губы затряслись.

— Пей, говорю! Не отрава сие. Зелье целебное, ромейское.

Блуд трясущимися руками схватил фляжку, сделал несколько крупных глотков и выпустил её из рук. Горын едва успел ту поймать. У Блуда глаза на лоб полезли, он закашлялся.

— Прямо как живой огонь по жилам пошёл. Огнена вода!

Пока Блуд приходил в себя. Открыл бронзовый термос и налил в крышку немного травяного сбора: шиповник, боярышник, мята, ягоды можжевельника, листья земляники лесной, зверобой и родиола розовая по случаю купленная на торге. Классная вещь. В последние дни сплю мало, на износ работаю. Чаёк же, как добрый тоник взбадривает. Пока прихлёбывал, Горын притащил столик, набор с чернилами да книжицу. Обмакиваю палочку калама в чернила, и пристально смотрю на ошалевшего от такого расклада Блуда.

— Допрос буду вести, — пояснил я. — Токмо учти, мне всё об твоих делишках тёмных известно. Так что думай, Блуд. Крепко думай, прежде чем ответить. Ежели лукавить не будешь, отпущу на все четыре стороны, а соврёшь, не обессудь, болотнику отдам.

Горын подал знак Вячко, а тот завыл не своим голосом в бракованный рупор, что искажал звуки до леденящего душа воя.

— Слыхал? Тот токмо и ждёт, когда ты тень на плетень начнёшь наводить.

Для атмосферности в дверку заглянул сам Вячко, одетый в соломенный окручный костюм, а на лице маска с одним глазом на всё лицо. Маска не простая, фосфором с жиром рисованная. Вячко в той, большего всего походил на чудака из мультика Корпорация монстров, простите уж не припомню как его звали.

Блуд побледнел ещё больше, начал заикаться, забубнил что-то неразборчиво. Вот блин, не хватало ещё чтобы сердце прихватило. Пожалуй, хватит с него. Как бы не перегнуть палку.

— На ка, ешо, хлебни! — я протянул фляжку. Дождавшись, когда Блуд пришёл в себя, продолжил. — Меня ни об чём не переспрашивать, отвечать токмо на вопросы. Ежели спрошу, как твоего пса дворового зовут али зачем зерно по весне сеют, отвечать на таковой вопрос подробно и обстоятельно. Понял сие?! — заорал на него дурным голосом.

Блуд, сжавшись в комок, замычал и мелко засеменил головой.

— Кто ты таков и какие лета уродился?

— Блуд, сын Крута. Тридцать семь летов…

— Где проживаешь? Родичи ближайшие? Разумеешь ли грамоту? Чем торг ведёшь? Кто друзья? Пошто к Богдану приехал?

За полтора часа, доведенный до состояния зомби, Блуд выдал огромный массив информации, а я ту тщательно записал. Старательно обрабатывал «клиента», перемешивал глупые вопросы, с заковыристыми. Аккуратно, как по спирали раз, за разом подводил его к интересующей теме. Блуд оказался обычным жуликоватым купцом без принципов. Лично передал «мне» припасы для дружины, а до того мы с ним в Рязани встречались, где «я» и заказал те.

— Держи ковригу, Блуд. Кушай-скушай, да чаю отпей.

Горын исчез чтобы не нервировать пациента. Руки гостю развязал, ибо представление плохой-хороший полицейский закончилось, и Блуд старательно «вываливал» информацию так что не остановить.

— Давай ка ещё раз. Кто я таков?

— Мстислав Сергеевич, князь Воротынский.

— Из Глуховских князей?

Тот снова мелко, угодливо закивал.

— Отец мой, Сергей Александрович, а нынешний князь, Михаил Семёнович, приходится двоюродным дядей? Воротынск же, мне не в удел дан, а в корм. Верно сие?

— Истинная правда.

— Молодец, Блуд. Не ври, да по чести отвечай, глядишь и до утра доживёшь. Давай ещё раз про мою дружину. Сколько говоришь тама гридней было, да откуда они?

— Не ведаю, то. Князь, ты же сам лучше меня знаешь, пошто…

— Молчать! — заорал я. — Отвечать, что ведаешь.

— Жита, да мяса вяленного обговаривали на пять десятков. Усё тебе в Лободине передал, а с тех пор до сего дня не видал тебя. Узрел, что при тебе токмо две ладьи было, а уж сколь в них воев, не считал. Мыслю всё же десятков пять, али шесть. Не боле.

— Добро. И кто ратный воевода при мне был? Где лошади?

— Не ведаю сие. Вот тебе на то истинный крест. Токмо слыхивал, есм у тебя побратим.

— И кто он? — я подтянулся ближе.

— Радим, боярин Пронский.

— А про судьбу воев битых, ведаешь?

Он опустил глаза, взял паузу:

— Охолопили твоих воев.

— Бают, их на холопский торг в Воргол свезли. Слыхал про то?

— В корчме глаголили. Но то пустое. Разве тако можно? Басурманам продавать люд православный.

— Выходит можно, — я резко встал, подошёл к нему и, наклонившись, взглянул в глаза. — Кому донести то на меня хотел?

Блуд сжался, будто ожидая удара, едва слышно ответил:

— Боярин Берислав посулил тому, кто укажет, где ты укрылся, пятнадцать рублёв новгородских.

— Пятнадцать рублей?!

— Тако и есм.

— И когда ты про сие слышал?

— В грязень.[2] Аккурат через седмицу как твою дружину побили.

А неплохо я его «прокачал». Вопрос, что с ним теперь делать? Сейчас он напуган, а завтра оклемается и побежит сдавать за денежку, за немалую по местным меркам денежку. Правильнее всего от него избавиться от греха подальше, но не хочу с грязного дела жизнь новую начинать. По сути, ничего страшного купец не сделал, наоборот припасы мне доставил, кое какую конфиденциальную информацию по городу слил. То есть, узнай о его шашнях со мной Белёвский магнат, ему не поздоровится, а то, что сдать хотел, так я ему не брат и не сват. Человек слаб. Тем более он знал, что «моя» дружина побита. Нет, с ним требуется иной крючок.

Блуд довольно мутный тип, про таких говорят, без мыла в душу залезет. Ушлый, разговорчивый, цепкий и циничный. Богдан совсем не такой, хотя и торгуется хватко. Его надо чем-то заинтересовать. Агент в Белёве кровь из носу требуется, а ещё больше информация. Обо всём, буквально обо всём.

У какого князя иль боярина есть дружина и сколько в той воев, про таможенные посты, про княжеские и боярские роды, про «партии», кто за кого играет. Где какое мыто стоит и сколько берут. Какие настроения в народе и куда в конце концов определили «моих» дружинников. Полноценный и немалый труд, требующий соответствующий склад ума, а Блуд к этому делу идеально предрасположен. Нужны ему гривны, так и дадим ему их.

— А скажи-ка Блуд, во сколько дом свой, да товар ценишь?

— Восемь десятков рублей, — ответил тот далеко не сразу. — Токмо сразу