— Но как же все-таки вам удалось оттуда выбраться, сеу Торкуато?

— Мне помог полковник Но Боржес. Он узнал о случившемся и пришел в тюрьму поговорить с лейтенантом. Они здорово повздорили. Однако полковник настоял на своем. Меня освободили на следующий день, и я пробыл в доме полковника целую неделю, пока не зажила моя спина. Клянусь богом, сеу мастер, — этот лейтенант плохо кончит. Капитан Силвино разделается с ним. Вы, мастер, знаете о том, что произошло в Пиларе? Я прямо оттуда. Народ в волнении. Капитан захватил магазин Кинки Наполеона и роздал все товары беднякам. А теперь из города прибыл отряд полиции и творит там черт знает какие безобразия. Капитану Жозе Медейросу несдобровать. Его ждет та же участь, что и Симплисио Коэльо из Сапэ. Ну а как вы, мастер?

— Так себе, сеу Торкуато! Но, откровенно говоря, мне сейчас не до болезней. У меня столько неприятностей, что я забыл о них думать.

— Да, мастер, я слышал о вашей дочери. Проходя мимо дома капитана Виторино, перекинулся несколькими словами с доной Синьей. Она очень расстроена. Но вы, наверное, имеете в виду вашу ссору с хозяином энженьо. Я знаю об этом.

— Он выгоняет меня из дома.

— Но почему, мастер?

— Почему, сеу Торкуато? Потому, что он хозяин и может делать здесь все, что ему захочется.

— Но это же черт знает что! Человек прожил здесь всю жизнь, пустил корни на этой земле — и вдруг его выгоняют на улицу, как дерево рубят. Это незаконно! Вот почему я каждый день твержу: только один человек способен навести здесь порядок, — это капитан Антонио Силвино.

Вернулся Жозе Пассариньо. Слепец услышал, что кто-то вошел, и смолк.

— Добрый день, сеу Торкуато.

— Добрый день, с кем имею честь?

— Это Жозе Пассариньо. Он сейчас у меня живет, чтобы было не так тоскливо.

— Так вот, сеу мастер, послушайте бедного слепца — не уходите отсюда. Капитан не даст вас в обиду. Алипио знает об этом?

— Да, он мне сказал то же самое.

— И я так считаю.

— Но, сеу Торкуато, ведь хозяин этой земли полковник Лула.

— Ну и что же, мастер, найдется и на него управа. Вот посмотрите. Есть хозяин поважнее. Ему помогает сам бог. А он помогает людям. Он своим ружьем делает то, что падре Ибиапира делал с помощью четок. Ну, я пошел.

— Сеу Торкуато, останьтесь перекусить с нами.

— Не могу, мастер, мне надо к завтрашнему дню добраться до Санта-Розы. Там ждут. Я даже не знаю, слыхали ли мои, что я сидел. Вот почему я тороплюсь.

— Ну что ж, тогда…

И слепой Торкуато, полный веры в капитана Антонио Силвино, ушел. Мастер Жозе Амаро подошел к питомбейре. Всем своим существом он чувствовал, что эта земля принадлежит ему. Здесь росло его любимое дерево кардейро, тут был его хлев, кусты жасмина. Кажазейры были усеяны желтыми плодами, от которых исходил аромат, и этот аромат, как и другие запахи, тоже связывал его с землей, которую ему предстояло покинуть. Мысли его прервал конский топот. Верхом на лошади ехал негр Флорипес; завидев мастера, он пришпорил ее. Лошадь поскакала вверх по дороге. Презренный негр! Это он виноват во всем! Смертельная злоба охватила мастера. У него возникло желание убить негодяя. Он не заметил, как оно пришло к нему. Но он знал: Флорипес должен умереть от его рук. Оборотень! Эта мысль бесила его. Убить, пролить кровь. Народ судачил, что он, мол, высасывает по ночам кровь своих жертв. Убить, он должен убить этого негра! Он вошел в свою комнату. Ветер донес до него печальный голос Пассариньо:

— Ангел мой, меня захочешь

Ты обманывать едва ли…

Расскажи, кого любила,

Кроме Карро Монтеваля?

— О, клянусь я мукой крестной,

Никого не целовали

Эти губы, исключая

Дона Карро Монтеваля.

На духу твердить готова

Нет и не было другого!

Мастер слушал Пассариньо и утешался, думая об этой грустной истории. Сердце его постепенно смягчалось. На карнизе распевала канарейка. Птицы на питомбейре славили прекрасный день. А он вот должен покинуть свой дом. Все, что принадлежало ему, станет собственностью другого. Он снова вспомнил о Флорипесе, вспомнил, как старый Лула накричал на него. На старика Амаро не сердился. Перед ним всплыло лицо доны Амелии, и ему стало неловко. Эту женщину он всегда считал святой, заслуживающей всяческого уважения. Он видел, с каким ужасом дона Амелия посмотрела на него. Неужели и она верит в глупую выдумку людей? Оборотень!.. Мастер встал и пошел за зеркалом, хранившимся в чемодане. Взглянул на себя, на свое опухшее, воспаленное лицо, желтые глаза, седую бороду, — и ему стало жалко себя. Он уже стоял одной ногой в могиле, смерть караулила его. При мысли о ней ненависть к негру вспыхнула с новой силой. Он должен его убить, отомстить за все. С того самого дня, когда с ним случился обморок, у него постоянно стоял звон в ушах. Скоро он умрет. Да и зачем ему такая жизнь? Он еще раз взглянул на себя в зеркало и вдруг услышал за спиной голос Пассариньо:

— Разглядываете себя, мастер?

— Да нет, сеу Жозе, любуюсь на эту чертову занозу, которая впилась мне в лицо.

— Вы с этим не шутите, мастер, как бы не нарвало. Завтрак на столе.

В полдень явился капитан Виторино. Он приехал на старой ослице. На голове у него была шляпа из белой соломки, на лацкане пиджака красовалась желто-зеленая ленточка. Мастер Жозе Амаро сидел под навесом. Увидев кума, он очень обрадовался. Теперь посещения Виторино были ему приятны. После того как тот отвез дочь мастера в Ресифе, да еще по доброй воле, этот человек перестал быть в его глазах несчастным дурачком. Виторино спешился, чтобы поговорить о нападении на Пилар. Он терпеть не мог Кинку Наполеона, считал, что эта скотина обкрадывает народ, но и не одобрял поступка капитана Силвино в доме доны Инес.

— Кум, такая женщина, как дона Инес, заслуживает уважения.

— А разве капитан был с ней груб?

— Я там не был. Но мне передавали, что он наставил на нее ружье и потребовал ключи от сейфа. Но та их так и не отдала. Жозе Медейрос, хоть и мужчина, а чуть не спятил от страха, когда к нему вошел кангасейро. Говорят, этот негодяй ревел, как сосунок, которого оторвали от матери. Теперь-то, когда он почувствовал силу полиции, он расхрабрился и черт знает что творит