Бросаюсь в его сторону, но торможу, когда он поднимает руку, останавливая мой поток слов. Смотрю на него с неуверенной улыбкой на губах. Я сказала что-то не то? Слишком много болтала? Ну конечно, он ведь отвык от меня почти за полгода. Теперь ему нужно время, чтобы снова привыкнуть. Но это ведь ничего. Я помогу ему. Научу снова любить меня. Он ведь любил, верно? Точно любил. Никакой другой мужчина, который не испытывает чувств, не станет так заботиться о женщине.

– Заид, сынок, пойдем накормлю тебя ужином, – раздается у него за спиной голос тети Хафизы. – Давай, тебе нужно поесть и отдыхать. И ты тоже, Джанан.

– Когда Валид приедет? – мрачно спрашивает Заид, повернувшись к тете.

– Не знаю, он не отчитывается. Приезжает, когда может. Думаю, скоро, ведь здесь он оставил женщину, о которой заботится.

Заид, кивнув, бросает на меня мрачный взгляд и уходит в дом вслед за тетей Хафизой.

Повернувшись лицом к морю, обнимаю себя за плечи и плачу. Что я сделала не так? Пытаюсь вспомнить все, что сказала Заиду, но все так размыто и расплывчато, что не могу сложить слова в предложения. Лепетала что-то, а что, толком не помню. Может, я и правда наболтала чего-то такого, что заставило его злиться? Мне бы радоваться, скакать вокруг него, самой накрывать стол к ужину, а я не могу сдвинуться с места. Такая обида растет внутри, что переворачиваются внутренности. Больно от того, что Заид не сжал меня в своих объятиях, не поцеловал и не сказал о том, как соскучился. Наверное, он впал в ступор, когда увидел меня. Это от счастья, успокаиваю себя, но выходит как-то неубедительно.

Возвращаюсь в дом, когда все уже сидят за столом.

– Джанан, присаживайся поужинай, – зовет меня тетя Хафиза.

Я останавливаюсь в нерешительности и украдкой смотрю на Заида, который сверлит меня тяжелым и все еще хмурым взглядом. Не понимаю, почему он злится. Разве не рад тому, что наконец-то станет отцом? Его ноздри широко и резко раздуваются от того, как он втягивает ими воздух.

– Я не голодна, спасибо.

– Тебе нужно есть, детка, – настаивает тетя.

– Ей нужно для начала покрыть голову, – рычит Заид негромко, но достаточно, чтобы я услышала. – В ее положении нельзя распускать волосы.

Метнув в него яростный взгляд, я с грохотом отодвигаю стул и сажусь прямо напротив него, чтобы у Заида не было шансов не смотреть на меня. Пускай любуется. Уж не знаю, какой змей его укусил, но он не имеет никакого права со мной так разговаривать. Сердце обливается кровью при взгляде на то, как он осунулся, но я не показываю ни своей жалости, ни боли. Пускай почувствует мою силу и несгибаемость. Уже, наверное, забыл, какой я могу быть. Не только покладистой и заглядывающей ему в рот. Я вообще-то тут умерла ста смертями, пока его не было! А он вот так встретился со мной!

Но еда застревает в горле, никак не желая проталкиваться дальше. Я пытаюсь запивать ее джаллябом, чаем, но это не помогает. Поблагодарив тетю Хафизу, встаю из-за стола и иду в свою комнату. За мной семенит Инас.

– Джанан, постой. Что такое? – обеспокоенно спрашивает подруга. – Ты разве не рада возвращению господина?

– Рада, Инас. А ты почему расстроена?

Только сейчас я замечаю, что подруга обеспокоена и как будто немного напугана. Ее взгляд мечется по сторонам, она прикусывает губу, а потом смотрит на меня и тяжело вздыхает.

– Что, если он решит взять меня этой ночью?

От ее вопроса меня окатывает волной жара в самом отвратительном смысле.

– Почему ты так решила?

– Тебя же нельзя, – она кивает на мой живот. – А он, наверное, давно без женщины. Зная его аппетиты, я могу предположить, что он захочет…

– Замолчи, – прошу усталым голосом. – Скажи ему, что любишь Валида.

– Это так не работает, – грустно заключает Инас, опуская взгляд в пол. – Валид должен разговаривать с господином, но он, скорее всего, не станет.

– Почему ты так решила?

– Потому что он слишком предан своему хозяину. Слушай, если он вдруг позовет меня на ночь, знай, что я совсем не хочу ложиться в его постель и иду туда против собственной воли.

От ее слов становится еще больнее. Теперь я вижу гарем Заида в совсем ином свете. Не все девушки хотели туда попасть, не все были готовы радостно прыгнуть на шелковые простыни и извиваться под мощным телом Заида. Может быть, даже были те, которые ломали себя, только бы остаться в гареме. Потому что, откровенно говоря, там все мы жили комфортно и в достатке.

Я беру подругу за руку и легонько ее сжимаю.

– Если бы у меня все еще оставалась какая-то власть, я бы с радостью замолвила словечко за вас с Валидом. Но, судя по всему, у меня не то что власти не осталось, я растеряла малейшее влияние на Заида. Прости.

– Не обижайся только на меня, если вдруг… Прошу тебя, не отталкивай меня.

Я молча обнимаю подругу, целую ее в щеку и, грустно улыбнувшись, иду в свою комнату. Какой смысл обижаться или злиться? Он ведь все равно сделает по-своему. Даже несмотря на то, что мы не в доме Заида, его власть все равно настолько ощутима, что спорить с ней бесполезно. Этот мужчина всегда берет то, что ему принадлежит.

Ночью я просыпаюсь словно от толчка. Со мной такое уже было. Ощущение такое, будто меня хорошенько тряхнули. Сажусь на кровати, дожидаясь, пока спадет морок тревожного сна. Ритм сердца постепенно выравнивается, как и дыхание. Выпив воды, я набрасываю на себя халат и выхожу из комнаты. Не знаю, куда иду, ноги сами несут из дома через задний дворик к небольшой постройке. Я еще не была внутри и не знаю, что там, но почему-то иду, ориентируясь даже в темноте. Практически с порога попадаю в большую комнату, в дальнем углу которой стоит кровать. Мне даже не нужно присматриваться, сердце чувствует, кто спит на ней.

Подхожу ближе и смотрю на спящего Заида. Лунный свет проникает через окно за кроватью, бросая блики на любимое лицо. Он лежит на спине, закинув руку за голову, через приоткрытые губы вырывается тяжелый вздох. Еще ближе и еще, пока не оказываюсь у кровати. Становлюсь на колени, рассматривая Заида. Обычно во сне его лицо безмятежно и расслаблено, а сейчас напряжено, между бровей залегла мрачная складка. Я протягиваю слегка дрожащую ладонь и провожу пальцами в паре миллиметров от кожи над этой напряженной морщинкой. Представляю себе, что касаюсь ее, и она разглаживается, но на деле все совершенно иначе. Заид хватает меня за запястье, сжимая его до боли, и резко распахивает глаза.

– Мне больно, – пищу, и он резко отпускает мою руку, слегка оттолкнув.

– Зачем ты пришла? – спрашивает грубо.

– Соскучилась по тебе, – потирая запястье, отвечаю я.

– Тебе не стыдно, Амира?

– Джанан, – поправляю его.

– Ты утратила право называться этим именем, когда понесла от другого мужчины, – Заид брезгливо кивает на мой живот.