«Эй, да хватит уже топтаться вокруг да около! Давай наконец подробности! Что, куда, как и под каким углом!» – вот-вот должны вскричать те слушатели, которые в отличие от трепетных романтиков обожают смаковать не чувственно-душевные перипетии двух любовников, а их парные телесные экзерсисы.

Что ж, вполне понятное желание. Мы тоже когда-то были молодыми и чушь прекрасную несли… Однако смею разочаровать и вас, любители историй о том, как могучие воины в красных шлемах с боем прорываются в жаркие пещеры, чтобы в их глубинах выплеснуть Нектар Жизни на алтарь Вечной Страсти… Неужто вы действительно надеялись, что Арсений Белкин будет, пуская слюни, рассказывать вам о подвигах своего не то чтобы могучего, но вполне боеспособного воина в красном шлеме? Не дождетесь! Все похождения этого парня касаются только меня и хозяйки той пещеры, которую он на протяжении почти четырех дней подвергал регулярным штурмам. Ничего экстраординарного – классическая, проверенная тысячелетиями тактика. За это время ей было посвящено столько учебников, что если сложить все их в стопу, а рядом соорудить аналогичную из книг по военному ремеслу, выпущенных за тот же период, первый столп превысит второй на несколько порядков. Так неужели вам этого мало, и вы всерьез полагаете, что только истории о подвигах моего воина там и не хватает?

Умоляю, увольте меня со строительства этой Вавилонской башни!..

«После отправки моего запроса постарайтесь оставаться на месте и дождитесь эвакуатора», – так было написано в последнем пункте наставлений мадам Ихара. Как выглядит эвакуатор, она не уточнила, но я был уверен, что, когда он явится сюда по мою душу, я его ни с чем не перепутаю.

Прогноз полностью оправдался. По истечении шести часов с подачи Каори запроса над околицей ковбойского поселка нарисовался летательный аппарат, размерами и «хищной» формой напоминающий боевой вертолет без винтов и с укороченным хвостом. Принятые мной поначалу за оружейные консоли, на самом деле короткие крылья аппарата предназначались для крепления четырех – по два на каждом крыле – подъемных двигателей, похожих на установленные вертикально короткие турбины. Только вместо крыльчаток и роторов внутри цилиндрических кожухов вращались маленькие смерчи из ослепительно голубых молний. Сами же двигатели не ревели и не извергали из себя потоки воздуха, а лишь гудели, как высоковольтные трансформаторы, и при этом умудрялись удерживать аппарат на лету гораздо увереннее своих механических аналогов. На каждом его борту и в кормовой части, под хвостом, имелось по одному пассажирскому люку, правда, иллюминаторы в салоне почему-то отсутствовали. Глядеть на мир изнутри этой машины при задраенных люках можно было лишь через стекла пилотской кабины, которая, если я правильно рассмотрел, не отделялась от салона перегородкой.

Черный, гудящий и летающий эвакуатор показался мне тем не менее знакомым. Определенно, раньше я встречал подобную фантастическую технику в каком-нибудь гейм-квадрате. Вероятно, я и сейчас принял бы воздушного гостя за ненароком залетевший к нам в поселок «мусор», если бы не надпись «Администрация», начертанная на обоих бортах фюзеляжа. А на его тупоконечном носу, сразу под лобовым стеклом пилотской кабины, красовалось название модели аппарата: «Блэкджампер». Надо полагать, у Платта на службе состоял не один такой челнок. Ведь наверняка случаются дни, когда кандидатов на возвращение в Менталиберт набирается гораздо больше, чем десяток статистов, способных уместиться в салоне этого «Блэкджампера».

Я подумал было, что эвакуатором управляет автопилот, но, присмотревшись, обнаружил в двухместной кабине челнока полноценный экипаж, одетый в униформу и легкие шлемы с глухими забралами из тонированного стекла. Какие, однако, старомодные в квадрате Моргана порядки. Неужто у креатора, создавшего столь грандиозное сооружение, как Утиль-конвейер, не хватило фантазии обустроить в нем полностью автоматическую систему эвакуации? Но, с другой стороны, что мне вообще известно о здешних порядках? За пять дней пребывания в Черной Дыре я практически не высовывал носа из салуна и не узнал ничего нового об окружающем нас уникальном мире. Так что любые сделанные мной о нем выводы являлись заведомо некомпетентными.

Как и было уговорено, во избежание недоразумений Кастаньета затаилась в салуне и не высовывалась. Надо думать, эвакуаторы знали о ее существовании, но все равно, нечего было девушке привлекать к себе лишнее внимание. Я заранее попрощался с ней и потому, выйдя из салуна, больше не оглядывался. И вообще старался всячески соответствовать образу равнодушного ко всему статиста – при отсутствии паспортного клейма единственной ипостаси, позволительной мне на людях.

Завидев меня, пилот «Блэкджампера» перелетел через перегородившую выезд из поселка поваленную Эйфелеву башню и приземлился в полусотне метров от салуна. Я полагал, что мое оружие не смутит эвакуаторов – наверняка им доводится иметь дело и не с такими головорезами. Догадка вновь оказалась верной. Покинувший кресло второй пилот распахнул боковой люк, выскочил наружу и, будто не замечая нацеленный на него штуцер (я бы допустил непростительную ошибку, выказав, что жду прилетевший за мной челнок), поднял вверх правую руку с зажатым в ней предметом, похожим на круглое зеркальце. Мне в глаза блеснул изумрудный зайчик, после чего я был вынужден беспрекословно опустить оружие.

Созерцатель не является статистом, но ради конспирации он был просто обязан вызубрить сигнальную административную азбуку от «а» до «я». Сейчас пилот отдавал мне световую команду, какой администраторы усмиряют наделенных искусственным интеллектом агрессивных обитателей гейм-квадратов. Созерцателю было велено выйти из роли убийцы и стать обычным безобидным статистом, что я и сделал, дабы не вызывать подозрений.

Пилот спрятал в карман сигнальное устройство, а затем нацелил в меня свой лок-радар, очевидно проводя сканирование и выясняя, что я – именно тот, за кем прибыли эвакуаторы. Сняв показания, проверяющий внимательно изучил результат, потом убрал сканер и, не поднимая светонепроницаемого забрала, громко спросил:

– Персона Гамма – дробь – шесть за номером?.. – Далее последовал индивидуальный инвентаризационный номер, состоящий из точной, вплоть до секунды, даты нашего с Викки прибытия на Утиль-конвейер. Такие отметки высвечивались на дисплеях наших коммуникаторов и отличались лишь тем, что Кастаньета получила серийный ярлык «Гамма-дробь-семь». Однако администратор ошибся и переврал предпоследнюю цифру моей маркировки, хотя остальные компоненты многозначного числа он назвал точно.

– Названный вами код неверен, – ответил я, как и полагалось отвечать в такой ситуации образцовому статисту.

– Похоже, я оговорился, – заметил по этому поводу пилот, после чего переспросил мой инвентаризационный номер. На сей раз он был озвучен правильно, но тем не менее я насторожился. Допустив оговорку, эвакуатор, сам того не желая, сознался в том, что он не статист, а полноценный либерианец. Однако когда он безошибочно повторил длинную комбинацию цифр, даже не сверившись со сканером, это могло означать лишь одно – прежняя ошибка была допущена им намеренно, а я подвергся специальной проверке. Интересно, с какой целью. Неужели после стольких лет Платт вдруг узнал меня? Он тоже работал на «Терру» и был в курсе о сделанной мне танатоскопии, поэтому мог и впрямь засомневаться в том, что я – статист. Ну да ладно, скоро так и так все выяснится.