– И если скажу тебе это, ты отстанешь? Уедешь в свой чертов Ярославль и будешь жить спокойно? Отвечай! – потребовал Ярослав.

– Если ты ответишь, что не любишь меня, уеду. В этот чертов Ярославль или еще куда-нибудь.

– В Ярославль! – потребовал он.

– Это уж мое дело. Я уеду куда захочу и буду всю жизнь несчастлива. А может, забуду тебя, встречу другого и буду очень рада. Но тебя это не будет касаться! И я запрещаю тебе за мной наблюдать. Следить, присматривать или что угодно. Требую, чтобы ты никогда ничего не знал обо мне. Чтобы тоже потерял меня!

Страхов отвернулся и замолчал. Потом посмотрел на девушку долгим, пронзительным взглядом и притянул к себе здоровой рукой. Он склонился к Василисе, не сводя своего взгляда с ее бледного лица, а затем поцеловал, и оба они, не сговариваясь, простонали, словно от боли.

– Я не могу жить без тебя, – прошептал Ярослав. – Пробовал. Не могу. Каждый день вспоминал, как ты лежала вся в крови и умирала у меня на руках. Говорил себе, что так будет лучше. Безопаснее. Я нашел женщину, которая на тебя напала.

– Ты нашел ее? – подпрыгнула на месте Василиса.

– Она в клинике. И не выйдет оттуда. Не волнуйся.

– Господи. Какие мы идиоты, – пробормотала она и уткнулась носом в грудь своему самому любимому мужчине. Он обнял ее так крепко, как только смог.

– Я люблю тебя.

– А я – тебя, – всхлипнула Вася. – Что же мы теперь будем делать?

– Давай поженимся.

Девушка встрепенулась:

– Это что, ты делаешь мне предложение?

– Ну да, – кивнул Ярослав. – Делаю.

– Ага. Интересное предложение, – улыбнулась Василиса сквозь слезы. – Мне надо подумать.

– Подумать? – вытаращился он. Тут к ним снова подошли медики.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Ветрякову фельдшер, прилаживая к ее руке капельницу с чем-то.

– Нет-нет, не надо, – забеспокоилась она. – Что это?

– Это просто успокоительное, – пояснил мужчина, но девушка забеспокоилась еще больше.

– Нет. Не надо, – покачала она головой. – Мне нельзя.

– Почему? – опешил медик. И Ярослав тоже посмотрел на Василису с подозрением.

– Да? Почему тебе нельзя успокоительного? – переспросил он, сощурившись. – Ты, кажется, что-то говорила о том, что ты залетела.

– Ну… как бы…

– Что? – вытаращился Страхов.

– Какой у вас срок? Нам нужно все проверить, – занервничал фельдшер.

– Я не уверена. Кажется шестнадцать недель.

– Что? – Ярослав вдруг вскочил, побелел от бешенства и принялся бегать кругами перед «Скорой помощью». – Так ты что, не шутила? И ты пришла сюда, к этим бандитам, беременная?! Почему ничего не сказала? Я бы тебя и на сто километров не подпустил! Как ты можешь быть такой идиоткой! Каким местом ты вообще думаешь?!

– А ты? – ухмыльнулась девушка. Ярослав остановился и застыл как столб.

– О чем ты?

– Ты вообще нормальный? Я тебе сообщаю такую новость, а ты на меня орешь. Уже сделала УЗИ, все в порядке. Чувствую себя хорошо. А вот ты хоть понимаешь, что станешь отцом? Отцом!

– Боже мой! – И он плюхнулся обратно к Василисе.

– Ты, главное, дыши. Хочешь, тебе дам бумажный пакет? – ухмыльнулась девушка. – Не знаю, чем это помогает, но в кино их всегда дают.

– Иди ты в баню! – воскликнул Страхов, а затем притянул ее к себе и поцеловал в губы.

Статья о препаратах-пустышках, выдаваемых вместо реальных лекарств в онкологических центрах, потрясла всю общественность. Василисе пришлось давать массу интервью и писать много материалов по этому случаю. Результатом этого стала самая масштабная проверка фармакологических предприятий за последние десять лет. Баренцев, после того как ему подлечили голову, сильно пострадавшую от нанесенного удара, пытался делать вид, что сошел с ума, чтобы уйти от уголовной ответственности. Но все же был признан вменяемым, как ни кривлялся. Пришлось отвечать за все. Помимо уголовного расследования на фонд жены и на его фирму была подана масса исков от потрясенных и возмущенных пострадавших.

В отношении Ярослава Страхова или, вернее, Алексея Ковалевского тоже было возбуждено уголовное дело. Ведь, как ни крути, он убил охранника. Однако до суда дело так и не дошло. Следователи проанализировали материалы, а конкретно – видеокассету, на которой было ясно видно, как охранник принуждает Алексея к убийству Ветряковой, угрожая другим пистолетом. В итоге обвинения были сняты.

После окончания следствия, когда все поутихло, Василиса и Алексей стали решать, что же делать дальше. Теперь, когда карьера целителя Ярослава Страхова была уничтожена, нужно было придумывать что-то еще. Однако через некоторое время начались сюрпризы. К примеру, стали приходить письма и поступать звонки. Иногда – от прошлых клиентов, а порой и от новых, совсем незнакомых ему. Люди говорили, что все равно верят в его силу, потому что испытали ее на себе. Или потому что слышали отзывы от других людей.

Ярослав Страхов помог многим людям и должен помогать дальше. Чего бы там ни писали проклятые журналисты.

Это было странно.

Получалось, что если человек решил во что-то верить, уж он найдет способ объяснить себе любые вещи. Главное, чтобы человек хотел открыться, а таких оказалось немало. Среди них была и тетка Василисы Любовь. Уж ее веру в Ярослава Страхова нельзя было поколебать ничем. В конце концов, не он ли снял с нее сглаз, который навела соседка, и не он ли увидел болезнь раньше всех и отправил на операцию. Да он жизнь спас, между прочим. А журналисты все брешут.

И все же Алексей разорвал контракт с шоу «Магия в действии». Он открыл психологический центр, только теперь избегал упоминаний о чем-то эзотерическом. И семинаров по очистке ауры больше не проводил. Разработал другие методики.

Ковалевский больше никогда не называл себя целителем и не использовал горячего или холодного чтения, чтобы забраться в душу своего клиента. Многие, конечно, расстраивались. Чуда хочется всем. И все же даже таким способом центр Алексея Ковалевского многим помогал. И этого было достаточно.

В конце концов, Алексей никогда не хотел ничего другого, кроме как помогать людям. Еще в юности, когда мечтал стать врачом. Или потом, когда остался один со смертельно больной матерью на руках в бараке.

Все то, о чем Эдуард Сергеевич Ковалевский рассказывал в программе, являлось, по сути, чистой правдой, с маленькой поправкой. Не Алексей, а сам старик Ковалевский пичкал свою жену травками вместо того, чтобы отвести вовремя к врачу.

Алексей никак не мог простить отцу того, как он задурил голову матери, как наобещал волшебного исцеления. Сколько бы сын ни уговаривал мать, она только крепче вцеплялась в какие-то брошюры и пила тонны чаев. Пока не поняла, что все напрасно.