Вот он и пришел. Мы осторожно приоткрываем дверцу шкафа и видим фигуру, склоняющуюся над Мириам.

— Что с тобой? Аллах милостивый, что случилось?

— Знаешь… я тебе не говорила, но я была беременна, — слабым голосом объясняет Мириам.

— Что?! От кого?

— То есть как это от кого?

— Ах, вот оно что! Прекрасно! — В его голосе слышна паника. — Ты же замужем, ты опытная женщина и должна бы знать, как избежать залета, — обиженным тоном произносит он.

— Но, когда я вижу тебя, я забываю обо всем, в том числе и о предохранении.

— Не неси бред! — Хамид гневается не на шутку. — Ты хочешь что-то на меня свалить. Хочешь, чтобы я нес ответственность.

— Нет, милый. Я тебя не обвиняю. Я была счастлива носить твоего ребенка.

Даже не снимая куртки, он присаживается на край кровати и исподлобья смотрит на Мириам. Стискивает пальцы — так сильно, что слышно, как хрустят суставы.

— Мы же недавно говорили, что нужно как-то менять ситуацию, что так дальше продолжаться не может, — напоминает Мириам.

— Вот именно.

— Я хотела подождать, не рассказывать тебе о беременности, пока мы не решим, как нам быть.

— А что ж тут решать-то? Все и так ясно.

— Ясно? Но не для меня, Хамид. — Мириам садится на постели и пытается положить голову ему на плечо.

— Да угомонись ты наконец, сколько можно! — кричит любовник и резко вскакивает.

Я ощущаю, как Малика рядом со мной дрожит и стискивает зубы.

— Не понимаю… — плаксиво тянет бледная как полотно Мириам.

— Чего ты не понимаешь? Нам было хорошо вместе, так надо порадоваться этому!

— Что?

— Ну да, нужно жить тем, что дает Аллах, радоваться каждому мгновению и не усложнять себе жизнь.

— То есть…

— Ты замужем, и я все время тебя убеждал: ты должна быть с мужем, с детьми, тебе не следует бросать свою семью. Надо было слушать, что тебе говорят!

— Но я люблю тебя… И ты тоже…

— Какая же ты дура! — вскрикивает он и саркастически смеется. Притворяясь позабавленным, хлопает себя руками по бедрам, при этом шагает вокруг кровати и нервно вертит головой туда-сюда. — Оставь меня в покое, перестань меня терзать! Неужели я должен вот так напрямик тебе это сказать, чтобы ты наконец поняла?!

— Хамид, не надо, прошу тебя. — Мириам силится встать с постели, но вновь падает на подушки — то ли от слабости, то ли от отчаяния.

— Слушай, женщина, я не собираюсь из-за тебя портить или тем более укорачивать себе жизнь! — Похоже, он уже перестал контролировать себя и теперь говорит то, что действительно думает. — Роман с тобой — самая большая моя ошибка. Зачем мне это было нужно?! — Он хватается за голову. — Что меня дернуло?!

— Хамид… — Мириам рыдает, не в силах выдавить из себя ни одного осмысленного слова. Должно быть, такое признание любимого — страшный удар для нее.

— Но ты так меня искушала, так очаровывала, тенью за мной ходила! Будь я образцом честности — и то не выдержал бы! Эх!.. — Пренебрежительно махнув рукой, он поворачивается к выходу.

— Это я тебя соблазняла?! — Оскорбленная женщина больше не может слушать этого вранья. — Это я тебя соблазняла, мерзавец?! Да уж, Малика была права! Ты сукин сын, который и плевка моего не стоит! Ах ты тварь! — кричит Мириам уже во все горло.

— Значит, Малика все знает? — с испугом в голосе спрашивает Хамид. — Как ты могла?..

— А ты? Как ты можешь причинять мне боль?..

— Сочувствую твоему мужу — у него жена потаскуха! Будь я на его месте, убил бы тебя! Шармута, шармута![38]

Дотянувшись до большой хрустальной вазы на туалетном столике, Мириам швыряет ею в бывшего любовника. Удар мимо цели — лишь стеклянные осколки разлетаются по всей комнате.

— Убирайся отсюда и никогда не возвращайся, негодяй! Я проклинаю тебя, и пусть Аллах отомстит тебе за твои грехи! Он все видит и знает, кто чист, а кто виноват!

— Ты меня Аллахом пугать будешь?! — Кажется, сейчас он еще более растерян, чем минуту назад, когда узнал о том, что в суть дела посвящена Малика. Надо же, какой богобоязненный!

— Ключи, отдавай ключи! Немедленно! — Мириам тянется к чашке с кофе, находящейся в пределах досягаемости ее руки. Кофе разбрызгивается по стенам.

— Только не звони мне больше и не умоляй! Хватит! — кричит он, бросая связку ключей в лицо Мириам. — Злобная шлюха!

— Сын осла! Сын пса! Альфонс! — Самые жестокие оскорбления летят вслед уходящему, а тот спасается бегством, ни разу не оглянувшись.

Наконец мы выходим из шкафа. Что же тут скажешь? No comments[39]. Мы садимся на кровать и молчим. Мириам не плачет. Пустыми глазами она смотрит в никуда. Боюсь, сегодняшними событиями эта история не закончится — это было бы слишком просто.

— Это госпожа Дорота Салими? — слышу я в телефонной трубке незнакомый голос. Женщина говорит со мной по-польски.

— Да, а с кем имею честь?

— Я Барбара Назим. Баська, — представляется моя собеседница.

— Да? — переспрашиваю я, по-прежнему не имея представления, кто это такая.

— Как-то раз, в общем-то, уже давненько, я видела тебя в супермаркете, ты была с мужем и дочкой. Блондины здесь бросаются в глаза, — смеется она. — Однако заговорить с тобой не успела — мой старик, как всегда, торопил меня. Но, по крайней мере, он пообещал раздобыть твой номер телефона. Это заняло какое-то время, и в конце концов мы на тебя вышли.

— Вот как?!

— Ну да, вот я и звоню. Мы должны встретиться. Обязательно. Ни одна полька, которая замужем за ливийцем, не может избежать моего общества, — оживленно продолжает она. — Я самозваный лидер польской диаспоры в этой стране, я собираю вокруг себя, вернее, стараюсь собрать всех наших девчонок, которым выпало жить здесь. Вместе веселей и намного легче.

Я уже начинаю чувствовать симпатию к этой женщине.

— Знаешь, я давно хотела отыскать здесь хоть одну землячку, но совершенно не знала, как и где искать… Кроме того, я немного стеснялась, — честно признаюсь я. — Мне не хотелось никому навязываться…

— Какие глупости ты болтаешь! — беспардонно перебивает меня Барбара. — Ты же молодая, правда? А давно ты тут торчишь? Нравится? А как тебе мужнины родственнички? Мне-то семейка моего мужа задала жару… по крайней мере, поначалу. — Новая знакомая изливает на меня потоки слов, не давая возможности ответить хоть что-то. — Ты, наверное, еще совсем новичок здесь, вот и теряешься. Я угадала, милая? — Она заливается безудержным смехом.